По струнам гитары

Но меня ждало немало открытий. Стоило только переступить порог, как нос уловил цитрусовый аромат. Кондиционер поддерживал оптимальную температуру. Дышалось легче, чем на улице.

Вит щёлкнул пальцами. В просторной комнате звук прозвучал очень громко. Я слегка дёрнулась. Включился свет. И я на пару секунд ослепла: от яркого света и ослепительной белизны пространства.

Когда глаза привыкли, я прищурилась, замечая и другие акцентные цвета – мятный, жёлтый, травянисто-зелёный. Ничего тёмного. А я уже думала, что этот день не сможет больше меня шокировать.

Снимаю сандалии, как заворожённая двигаю глазами от одного предмета мебели к другому. В прихожей нет ничего лишнего. Встроенные шкафчики для обуви, вешалки для верхней одежды, очень милый пуфик мятного цвета. Губы задрожали, поджимаю их, сдерживая умиление.

Осторожно прохожу вглубь, минуя кухню, скрытую в ночи. Вхожу в зал, где моментально включается свет, реагируя на движение.

Губы складываются в колечко, набираю полную грудь воздуха. Вит терпеливо следит за мной, пока я разглядываю белый кожаный диван, пару кресел, стеклянный столик, телевизор, прикреплённый к стене, воздушные занавески и милые подушки жёлтого и мятного цвета, зелёные растения.

– Не люблю тёмные помещения, – спокойно сообщает парень, прислоняясь к косяку и скрещивая руки.

Я оборачиваюсь, выразительно смотрю на него:

– При этом носишь чёрное?

Парень вновь хмурится:

– Одежда – это привычка, от которой я не могу избавиться.

Вит встряхивается, отталкивается и двигается в мою сторону. Я делаю шаг назад, упираясь в мягкое кресло. Ещё шаг, коленки подгибаются, я плюхаюсь и тут же двигаюсь вверх, отпружинивая.

– Почему?

Выпрямляю спину, напряжённо наблюдая за тем, как он опускается на диван передо мной, откидывается на спинку, закрывает глаза, затем расслабленно выдыхает:

– Ты не поймёшь.

Обиженно зажёвываю губу.

– Откуда ты знаешь?

Не знаю, что Вит расслышал в моём голосе, но он резко открывает глаза. Их синева покалывает меня, словно маленькими иголками. Ёжусь. Насмешливость за секунду сменилась агрессией.

– Ну, – с вызовом произносит парень, – давай, расскажи мне, как плохо тебе жилось в роскошном доме с кучей прислуги? Поведай, какого это, голодать не из-за отсутствия еды, а по собственной прихоти?

Я задохнулась, опешив не столько от его слов, сколько от враждебного взгляда, сковывающего мое сердце стальными тисками. Вит поддался вперёд, упираясь локтями в свои колени. Что я сделала или сказала, чтобы вызвать подобную реакцию?

– Я в ответ расскажу, почему хожу в чёрном. – Он делает вид, что задумался. Я молча взирала на него, беспомощно ожидая. – Хотя я могу начать. – И парень начал, громко и с укором, словно виня во всем меня: – Ещё до того, как я попал в детский дом, надо мной смеялись из-за одежды. Мало того, что она была старой и рваной, вдобавок была грязной, ведь мои родители чихать хотели на то, во что я одет. Они меня даже не кормили. – От ужаса по спине прошёлся озноб. Я знала, что он из неблагополучной семьи, но боялась строить предположения, насколько всё было плохо. – Меня дразнили, но потом я подумал, что если моя одежда сама чёрного цвета, то и грязи на ней не видно. – Голос Вита внезапно начал стихать, словно иссяк запал. – Повзрослев, я понял, глупость своих детских суждений, но привычка осталась. И как бы ни старался, мне по-прежнему некомфортно в других цветах.

В глазах защипало. Я представила маленького мальчика, в грязной одежде, голодного и трясущегося от холода. Горло словно онемело.

– Мне жаль… – прохрипела я, сдерживая слёзы.

Вит оскалился:

– Мне не нужна твоя жалость…

Он хотел ещё что-то сказать, но осёкся. Его глаза упёрлись в меня, словно видели впервые. Вит потерянно моргнул, затем резко вскочил, пускаясь бегом в сторону светлых дверей.

– Здесь твоя комната, – бросает он на ходу, ударив по одной из них.

ГЛАВА 23

POV Ульяна

Дверь грохотнула, я осталась в одиночестве. Ещё какое-то время посидела, боясь даже шелохнуться, прислушиваясь. В квартире больше не раздалось ни звука. Я вернулась в прихожую, где Вит оставил сумку, забитую до отказа. Негодование и обида сменилась праведным гневом. Неужели было так сложно закинуть сумку в комнату прежде, чем изливать свою ненависть ко мне?

Согнувшись под тяжестью, с трудом, почти волоком, дотащила её до двери, на которую указал Вит. Замешкав, я всё-таки приоткрыла дверь, заглянула внутрь.

Мило – первое, что пришло в голову, и необитаемо. Серьёзно. Всё выглядело так, словно только вчера сняли плёночку со всей мебели. Светлые оттенки, как и в тех комнатах, в которых я уже успела побывать. Интересно, спальня Вита такая же? Качаю головой: этого мне знать не нужно, да и вряд ли я там когда-нибудь окажусь.

Я прошла в спальню. Стиснув зубы, закинула сумку на кровать: пора начать качаться, а то дистрофия делает меня беспомощной, словно котёнка.