По ступеням «Божьего трона»

Пройдя деревню Гу-сы-ин, мы увидели впереди стены городка Чжэнь-хай-ина (Чжан-хай-пу), по-видимому, только недавно восстановленные; здесь нам была устроена обычная встреча, но мы заявили желание следовать дальше и, распрощавшись с офицерами гарнизона, круто свернули к горам.

Путь наш шел вверх по речке Пэнь-сан, почти полностью разобранной на арыки. Китайцы копошились здесь всюду, занимаясь полотьем сорных трав на полях. Только немногие глинистые бугры, поросшие Stellera chamaejasme L., были необработанными. На седьмом километре от Чжэнь-хай-ина, миновав селение Хан-ду-лу, мы свернули к юго-востоку и стали подыматься на невысокую грядку гор, служащую водоразделом речке Пэнь-сан и другой, название которой осталось нам неизвестным. Дело в том, что караван наш в это время растянулся километра на полтора. Наши конвоиры, торопясь добраться скорее до станции, ушли вперед, окрестности же были безлюдны, так как упавший на землю туман и дождь разогнали всех поселян по домам, разбросанным по нагорью далеко в стороне от дороги.

Эта безымянная речка текла в тесной долине, ограниченной невысокими глинистыми горами и также распаханной. В том месте, где мы на нее вышли, она составлялась из двух рукавов. Мы направились по восточному логу и, миновав при его устье селение, стали вновь подыматься на гору. Здесь мы прошли деревни Цзы-ё-цза и Ши-чу-цза, окруженные высокими тополями, после чего, наконец, поднялись на весьма пологий увал, с которого, по-видимому, открывался далекий вид на окрестности; нам говорили даже, что с него монастырь Гумбум виден как на ладони; но, к сожалению, за туманом мы не могли рассмотреть в указанном направлении ничего, кроме общего направления горных масс.

За увалом мы очутились на большой караванной дороге, ведущей из Гуй-дэ-тина в Гумбум; при этом нам показалось, точно мы спустились в яму. На нас сразу пахну́ло здесь холодом и сыростью, и туман окончательно заволок все окрестности. Тем не менее мы разглядели, что к югу от нас высились скалы из темной массивной породы; очевидно, мы добрались здесь до подошвы каменных гор.

В яме расположен был пикет Да-тэн, и текла какая-то речка, которая далее скрывалась в узких щеках. Нам предложили на ее берегу раскинуть свой бивуак. Хотя место было сырое и показалось нам неприветливым, но мы согласились на предложение, так как было уже поздно (мы прошли свыше тридцати двух километров) и дождь заметно усилился. На следующий день, также под дождем, мы перевалили через гору, сложенную из красных глин, песчаника и конгломерата, и вышли на тракт Мын-дань-ша, ведущий из г. Синина в Гуй-дэ. Он пролегал вдоль речки Нань-чуань, которая протекала в широкой долине, поросшей травами и кустарником. Место было привольное, и мы решись простоять здесь с неделю, но… судьба судила иначе.

Нас посетило ужасное несчастье, стоившее жизни одному из наших спутников – казаку Колотовкину – и совсем изменившее наши планы на будущее. Вместо того чтобы идти дальше на юг, к водоразделу бассейнов Ян-цзы-цзяна и Хуан-хэ, мы целых пять недель простояли на северных склонах Сининских альп и, совершив лишь небольшой разъезд за Хуан-хэ, тихо побрели с больным Колотовкиным в обратный путь, на далекую родину. Но… бедняге не суждено уже было снова увидеть последнюю. Он скончался 19 июля, в долине р. Ара-гола, мужественно, как настоящий солдат. Мир праху твоему, добрый товарищ!

К этому грустному событию я должен буду не раз еще возвращаться в последующем изложении хода нашей экспедиции; теперь же скажу, что Колотовкин умер от гангрены, вызванной образованием пролежней, от которых мы не могли уберечь его, несмотря на самый тщательный уход. Началом же его болезни была тяжелая огнестрельная рана в колено – последствие неосторожного обращения с оружием. Я намеренно не называю здесь по имени того из товарищей покойного, который вздумал чистить ружье, не разрядивши его. Колотовкин за несколько часов до смерти обнял его и… простил. И он заслужил это прощение, как нянька ухаживая вместе с братом за больным товарищем в течение почти двух месяцев. За свою неосторожность он достаточно был наказан.

До печального происшествия с Колотовкиным брат ездил в г. Синин, чтобы просить у чин-сэя поддержки экспедиции в ее дальнейшем движении на юг, за Хуан-хэ. Его путь лежал вниз по речке Нань-чуань, которую он оставил лишь под самым Синином. Широкая уже у слободы Чжун-фань-сы, долина этой речки далее еще более расширялась. Ограничивающие ее с обеих сторон мягкие склоны гор, сложенных из рыхлых конгломератов и красной песчанистой глины, заключающей гипс, до городка Чжа-я-чэна были одеты пышной растительностью, далее же сплошной травяной покров исчезал, луговые травы сменились сначала Stellera chamaejasme L. Oxytropis trichophysa Bge., Veronica ciliata Fisch., Carex atrata L., Antennaria Steetziana Turcz. и тому подобными растениями, а затем полынью, чием, Crepis sp. и другими; наконец, и такая растительность стала попадаться не часто, притом редкими насаждениями, так что всюду стала выступать обнаженная почва.