По теневой, по непарадной. Улицы Петербурга, не включенные в туристические маршруты

Отцом Екатерины Черновой и поручика Константина Чернова был незнатного рода генерал-майор Пахом Кондратьевич Чернов и знатная графиня Екатерина Владимировна Новосильцева, урожденная графиня Орлова, не пожелала иметь незнатную родню.

Секундантом Чернова стал адъютант генерал-губернатора Михаила Милорадовича и поэт Кондратий Федорович Рылеев, приходившийся Чернову двоюродным братом.

Дуэль закончилась смертью обоих участников. Новосильцев скончался на 14 сентября 1825 г., Чернов — 22 сентября.

В предсмертном письме Чернов написал: «Пусть паду я, но пусть падет и он, в пример жалким гордецам, и чтобы золото и знатный род не насмехались над невинностью и благородством души».

Похороны офицера Семеновского полка превратились в настоящую общественную демонстрацию. Рылеев написал стихотворение «На смерть Чернова», оно звучало как клятва чести будущих декабристов:

«Клянемся честью и Черновым
Вражда и брань временщикам,
Царей трепещущим рабам,
Тиранам, нас угнесть готовым.

Нет! Не Отечества сыны

Питомцы пришлецов презренных.
Мы чужды их семей надменных:
Они от нас отчуждены.

Так, говорят не Русским словом,

Святую ненавидят Русь.
Я ненавижу их, клянусь,
Клянуся честью и Черновым.

На наших дев, на наших жен

Дерзнет ли вновь любимец счастья
Взор бросить полный сладострастья,
Падет, Перуном поражен.

И прах твой будет в посмеянье,

И гроб твой будет в стыд и срам.
Клянемся дщерям и сестрам:
Смерть, гибель, кровь за поруганье.

А ты, брат наших ты сердец,

Герой, столь рано охладелый,
Взносись в небесные пределы:
Завиден, славен твой конец.

Ликуй, ты избран Русским богом

Нам всем в священный образец,
Тебе дан праведный венец,
Ты чести будешь нам залогом.

Кстати, некоторое время назад это стихотворение приписывали и Вильгельму Кюхельбекеру, но все же литературоведы сделали окончательный вывод в пользу авторства Рылеева.

Место дуэли Чернова и Новосильцова позже отметили круглыми гранитными плитами, а в 1834 г. мать Новосильцева, Екатерина Владимировна (урожденная Орлова) на месте корчмы, где скончался ее сын, на свои средства начала строить каменную церковь во имя святого князя Владимира. Впоследствии рядом с церковью построили дома богадельни. Все постройки производились по проекту архитектора Иосифа Шарлеманя 1-го с 1834 по 1842 г., после чего здесь было устроено Орлово-Новосильцевское благотворительное заведение, Екатерина Владимировна Новосильцева руководила им до своей смерти, последовавшей в 1849 г. Дальнейшие заботы о заведении взяли на себя ее наследники.

Есть сведения, что в конце XIX — начале XX столетий у русских офицеров существовал обычай посещать эту церковь перед грозящей им опасностью. К сожалению, церковь не сохранилась, ее снесли в июне 1932 г. Часть ценного имущества, в том числе две алтарные картины академика живописи Максима Воробьева (1787–1855) передали в Русский музей. А вот богаделенские здания дошли до наших дней. Их современный адрес: проспект Энгельса, 1–5.

Первые корпуса Лесного института построены в 1826-1830-х гг., их авторы — зодчие Константин Тон и Александр Неллингер. Затем в 1880-е гг. перестраивал и расширял Межевой и Лесной институты архитектор Роберт Першке. Гражданский инженер Адам Дитрих в начале XX в. построил водонапорную башню, Аспирантский корпус и корпус профессорских квартир. Все постройки Лесотехнического университета им. С.М. Кирова, как сейчас официально называется вуз, взяты под государственную охрану как памятники истории и архитектуры.

В 1832 г. придворный садовник Джозеф Буш начал масштабные работы по благоустройству парка. К середине XIX в. они привели к сокращению его размеров, так как значительную часть площади парка передали под дачное строительство.

С 1837 г. по заказу директора института садовник Питер Бюк, известный по созданию Ботанического сада на Елагином острове, выполнил эскиз плана и приблизительную смету на устройство Ботанического сада в парке Лесного института. Ежегодно воспитанниками высаживалось несколько тысяч саженцев и не только лесообразующих пород нашей зоны, но и других, на произрастание которых в парке института едва ли была надежда. Из Парижа выписывали саженцы веймутовой сосны, белой ели, красного дуба, белой акации, тюльпанного дерева и другие породы.