По ту сторону…

– Дурак! Разобраться захотел! Любопытно ему стало! Уходить надо было, к черту, оттуда и все! – сокрушенным тоном обратился он сам к себе вслух.

Что делать он не знал. Было страшно, было ужасно обидно и не было ни одной продуктивной мысли на счет того, что нужно предпринять. Наступил ступор.

***

Сколько он сидел молча посреди пыльной дороги схватившись за голову не понятно, так как в окружающем мире ничего не происходило и поэтому время как бы стояло на месте. Может минут пять, а может и целый час. Наконец возникло какое-то движение. Сзади до его слуха донеслись тихие приближающиеся звуки: шлеп-шлеп-шлеп… Он поднял голову и начал было поворачиваться, но объект издававший шум сам появился сбоку в поле его зрения. Это была собака средних размеров, местами рыжей, местами – черной окраски, что-то среднее между колли и двортерьером. Ей было жарко, она тяжело дышала, а из открытой пасти немного набок свисал язык. Увидев Максима она остановилась, уставившись на него своими добродушными карими глазами, и на ее морде появилась самая настоящая улыбка, вяло болтавшийся до этого хвост быстро поднялся вверх, указав своим кончиком на виновника изводившего их обоих пекла.

– Кеша, это ты?! – изумленным голосом воскликнул Максим.

Дело в том, что Кеша, была собакой родителей его жены. Он ее прекрасно знал и очень любил за ее добрый характер. И знал он ее так хорошо, что явно не мог ни с кем перепутать. Это было просто исключено. Помимо потрясающего сходства в общем виде, была еще одна маленькая сугубо специфичная деталь: небольшой розовый бугорок, наверное, какой-то сосудистый клубочек, в наружном углу левого глаза. Так что совпадение являлось сто процентным. Но… было одно большое или маленькое "но", и Максим в сложившейся напрочь непонятной ситуации не мог точно определиться с его размером. Года три назад она умерла. И в этом тоже не было никаких сомнений. Он самолично, вместе с тестем, закапывал ее в лесу рядом с дачей.

Собака приблизилась к нему и ткнув носом, лизнула в руку. Ощущения были абсолютно реалистичные. Он начал ее гладить и слегка трепать по загривку, так же отчетливо ощущая ее мягкую шерсть и легко смещаемую шкуру. Она стояла рядом довольно щуря глаза. О какой-то голограмме не могло быть и речи. Сделать такую имитацию невозможно. Да и при том: откуда здесь, в месте в которое он попал совершенно случайно, кто-то мог знать о Кеши?

"А-а! Кажется, я начинаю, что-то понимать. Меня глючит. Притом глючит конкретно. А от чего меня может глючить" – начал он рассуждать мысленно сам с собой – "Это совершенно очевидно. Раз я не психбольной, а я не психбольной" – здесь пробежало какое-то совсем ажурное, но не очень приятное сомнение – "объяснение только одно – наркота! Значит этот чертов бармен-философ подмешал мне в чай наркоты! Вот сволочь! Он мне сразу показался каким-то странненьким. Вот так работает такой, гад, в кафе и в тихаря подмешивает всякую дрянь клиентам, небось какие-нибудь свои психоаналитические эксперименты проводит. Не даром, кстати, этот мужик и эта бабулька какие-то очарованные выходили… А может их и не было? Может меня уже начинало глючить, а потом накрыло по полной. Тут, конечно, не совсем ясно. И сколько же я буду в таком состоянии? И как мне из него выскочить? Да, пожалуй, пока эта химия из меня не выветрится – никак. Так, что сейчас самое главное ничему не удивляться и быть спокойным, насколько возможно… Ух, набить бы ему морду, да так чтобы у него раз и навсегда желание пропало такими штучками заниматься. Но это мне вряд ли удастся… Судя по тем двоим, они как отходили, сразу все забывали. Очень жалко. Обидно лишать себя такого удовольствия"

От всех этих мыслей, от возникшей, хоть какой-то, как ему показалось, определенности, стало немного легче.

– Ну, что Кешка, долго меня еще будет глючить? – обратился он вслух к собаке.

– Тебя не глючит – неожиданно ответила она каким-то толчкообразным, гавкающим тоном.

– О-о! Ну, раз собака заговорила, теперь вообще ни каких сомнений, что у меня галлюцинации.

Максим засмеялся, правда как-то не весело. Кешка отошла от него вперед по дороге и обернувшись сказала: "Пошли".

– Куда? – уже не удивляясь спросил он.

– Как куда? – исчезнувшее у Максима удивление, перекочевало на собачью морду – к Анне. Ты, что не в курсе?!

В груди у него екнуло.

– Ты что обалдела, она же уже два года как умерла!

– Ну я тоже вроде как умерла. Тебе не кажется?

Максим вспомнил, что решил больше ничему не удивляться и взяв себя в руки, встал.

– Ну, давай веди.

Кеша неспешно пошла вперед, поднимая за собой небольшие облачка дорожной пыли. Максим шел сзади. Стало еще жарче. Сначала он расстегнул рубашку, но эффекта это не дало, тогда он снял ее и бросил в сторону, рассудив, что, если это все галлюцинации, она, на самом деле, никуда не денется".

Они долго шли, но пейзаж практически не менялся: все та же выжженная степь, все та же пыльная дорога. Иногда возникало впечатление, что они стоят на месте, но сокращавшиеся мышцы, и двигающиеся ноги и лапы не давали этому поверить.