По ту сторону

В Штеттине мы пробыли две недели, дали десяток представлений, да и двинулись дальше – в Гамбург.

Путь не близкий, зато дороги не чета тем, что уже проехали. Выступали мало – старались поскорее добраться до вольного имперского города Гамбурга (таков его официальный статус), главнейшего из портов на Северном море.

Я безмерно радовалась возможности оказаться подальше от Померании и от фон Борк – красавицы с извращёнными наклонностями.

Молва нисколько не преувеличивала: Гамбург действительно был богатым и большим городом. А должен стать ещё крупнее, ещё зажиточнее. Бросались в глаза вереницы возов на подъезде к городу, везущих камень и лес. Строили тут с размахом. На обеих берегах Эльбы.

Трущоб здесь тоже хватало – роскошь и нищета уживались рядом, дополняя друг друга. Привлечённые богатством, со всех краёв сюда стекались мошенники и авантюристы, бродяги и проститутки, воры, и тому подобный люд, вплоть до беглых каторжников. Зуко, рассказывая мне о Гамбурге, сказал: «Тут меня обкрадывали, пару раз пытались ограбить, и разок ударили ножом». Словом – необходима осторожность.

Поставили лагерь на одной из городских площадей, стали выступать.

Стелла опять работала на верхотуре – отчаянная девчонка. Правда, выбора у неё не было. Себастьян жонглировал, подбрасывал и ловил тяжеленные, пуда на два, гири, завязывал узлом железные прутья в палец толщиной. Зуко веселил публику, сбивал с моей головы парик. С успехом шли сценки-репризы. Работа кипела.

У Барбары клиентов заметно поубавилось – одна-две местных кумушки за день заглянут, и то хорошо. Видно, вечно пьяная прорицательница не внушала доверия горожанам. Старуха редко показывалась на свет божий, даже в кабак за вином посылала Анатаса, сынишку Зуко. Встречаясь со мной взглядом, она криво ухмылялась – то ли не хотела показать, что чувствует себя виноватой, то ли замыслила недоброе.

Мужчины, в отличие от слабого пола, никогда не были основными клиентами Барбары. Поэтому я невольно обратила внимание на господина в плаще и при шпаге, выходящего из шатра прорицательницы. Да и как не заметить столь важную птицу. Подле входа его поджидал слуга, держа под уздцы двух коней – господского и своего. Красавец гнедой, на которого резво вскочил господин, стоил, наверное, целое состояние.

Но главное – как посмотрел на меня этот барин. Как на вещь! Причём, вещь, принадлежащую ему!

У страха глаза велики. После встречи с Сидонией, я пугалась любого пристального взгляда, но этот поверг меня в трепет.

Неспроста он так посмотрел. Берегись, подсказывало чутье. Но нужно идти выступать: зрителям нет дела до твоих страхов.

Я заметила, как Барбара высунулась из шатра, зыркнула по сторонам, и спряталась.

С тяжёлым чувством отработала программу. Ощущение опасности не покидало меня. А хуже всего – непонятно, с какой стороны её ждать.

Что теперь делать? К кому обратится за советом?

Тяжёлая рука опустилась на плечо.

– Чего повесил нос, малый? Пойдём, опрокинем по чарке.

Себастьян, непонятно с какой радости, решил пригласить в собутыльники.

Я, неожиданно, согласилась. Невмоготу сидеть в одиночестве, накручивая себя настоящими или мнимыми угрозами.

Себастьян привёл меня в кабачок, приткнувшийся возле пожарной каланчи. Рядом, располагались казармы и конюшня. Видимо, доблестным пожарным не возбранялось посещать питейные заведения.

Маленькая уютная забегаловка – один стол, рассчитанный на десять-двенадцать персон, длинные скамьи с обеих сторон – вот и вся обстановка. Хозяин, дородный мужчина в полосатом колпаке, устроился на табурете, сбоку от входа. Когда мы вошли, он поднялся, кряхтя, и шумно поприветствовал моего спутника:

– Себастьян, дружище, рад видеть тебя! И спешу выговорить: совсем ты забыл старого друга Вилли. Цирк ваш уже с неделю у нас в Гамбурге, а ты только сегодня соизволил зайти проведать, мошенник! – Хлопнул Себастьяна по плечу. – А этот милый юноша с тобой? Добро пожаловать, молодой человек, в заведение старого доброго дядюшки Вилли! Вам, наверное, пива? Или желаете отведать моего шнапса? Такого вы не найдёте во всем Гамбурге! Вот, мой друг Себастьян вам подтвердит. Я готовлю его по рецепту, доставшемуся от деда, но об этом молчок.

Болтун-хозяин явно соскучился – не с кем язык почесать. Из посетителей – только трое жуликоватого вида мужиков, что-то обсуждающих полушёпотом за кружками пива.

Мы уселись, а Вилли полез в погреб за заказанным шнапсом. Вылез, так же натужно кряхтя, поставил перед нами толстую бутыль темно-зелёного стекла, и кружки. К шнапсу он подал печёные яйца и холодную варёную печень с чесночным соусом.

– Выпьешь с нами, Вилли? – спросил Себастьян, разливая по кружкам.

Хозяин, отирая от пота мясистое лицо, покачал головой:

– Хвораю я, по ночам задыхаюсь. Как овдовел – хозяйство на мне, едва справляюсь. Дочери замужем, сыновья – один помер, другого убили… Так, посижу с вами, поболтаю по-стариковски. А вы пейте – шнапс у меня отменный.

Я впервые попробовала эту странную горько-сладкую водку с запахом перечной мяты. Ничего, пойдёт.