По ту сторону

– Это долгая история, сэр, – ответила я уважительно. – В двух словах могу пояснить, что вынуждена притворяться мужчиной, поскольку оказалась одна в чужой стране и опасалась надругательств.

– Вот как? Из какой же страны вы прибыли?

– Из Московии, сэр.

Судьи удивлённо переглянулись. Видимо, русские девушки – не частые гости в матушке-Европе.

– Как вы попали на пиратский корабль? – задал капитан резонный вопрос.

– Я поступила на судно «Единорог» лекарем, сэр.

Опять изумление на лицах судей. А капитану, похоже, мои слова понравились:

– Вы можете это доказать, мэм?

– Конечно. У меня есть копия договора. Она лежит в сундучке, в моей каюте.

Послали за сундучком матроса. Тот принёс и поставил у ног капитана запертый ларец.

– Ключ в кармане – камзола, сэр, – подсказала я, кивнув на валяющуюся одежду.

Сказать по правде, мне очень не хотелось, чтобы в сундучке рылись посторонние. Однако выбора не было.

Капитан не стал копаться в барахле, достал, как я подсказала, со дна бумаги: копию договора и рекомендательное письмо господина Мариуса. По мере изучения документов лицо его просветлело.

– Эта женщина сказала правду, – отметил капитан, передавая бумаги сидящему рядом офицеру. – Господин секретарь, запишите: выяснилось, что подозреваемый оказался переодетой в мужское платье женщиной, назвавшейся Жанной Дёминой. Из документов, представленных оной, явствует, что Демина служила на судне пирата Карстена лекарем, в разбое не участвовала и долю в пиратской добыче не имела.

Судьи совещались от силы пару минут, после чего капитан зачитал решение: «… считать Демину Жанну пленной, с последующей передачей её английским властям, для дальнейшего разбирательства».

Главное, я избежала петли! Во всяком случае, на какое-то время.

VI. Капитан «Святого Эдмунда»

1

Замечательно чувствовать себя женщиной!

Больше не нужно притворяться, лгать, изворачиваться и пугаться каждого взгляда.

Только… неуютно как-то. Ох, и незавидна доля женщины в этом дремучем веке. Она – служанка у мужа-господина. В лучшем случае. А то и вовсе – рабыня, вещь, с которой хозяин может делать всё, что заблагорассудится. Незамужней же втройне тяжелее – заступиться некому, похотливые мужики видят в ней лишь лёгкую добычу.

Есть, конечно, аристократки, вроде фон Борк, независимые и властные. Есть, наконец, английская королева. Но это исключения, подтверждающие правило.

Моё положение и вовсе плачевно: одна среди изголодавшихся по женскому телу мужчин. К тому же, пленная пиратка. Большинству из них, наверняка, без разницы, кем числилась я на «Единороге»: лекарем или матросом. Захвачена на английском судне, отбитом у пиратов, была с ними в команде – значит, преступница. В глазах этих людей моя вина усугублялась ещё и тем, что продолжаю носить мужское платье. Им, поди, и невдомёк, что другого у меня просто нет и взять неоткуда.

Я видела: матросов сдерживает лишь присутствие на судне офицеров и железная дисциплина. За любую провинность полагалось суровое наказание, вплоть до килевания – протягивания нарушителя под килем корабля. Меня объявили военнопленной, следовательно, я подпадала под юрисдикцию Англии. Закон формально гарантировал защиту от посягательств на честь женщины.

Очевидно, чтобы не подвергать матросов искушению, капитан велел «поместить пленницу на «Святом Эдмунде» в каюте с крепкой дубовой дверью и надёжным замком». В прежней каморке на «Сирене» я пребывала бы в постоянной опасности быть изнасилованной.

Мне позволили взять с собой сундучок – всё «движимое имущество».

Собственно, взаперти я сидела лишь ночью, днём же могла выходить на палубу беспрепятственно. А чтобы не ела даром королевский хлеб, меня определили помощницей лекаря Сэма Тревера.

Официально мой коллега именовался корабельным хирургом, как всем нам с детства знакомый Лемюэль Гулливер. Болезненно худой, анемичный, с впалыми щеками, доктор, похоже, сам нуждался во врачебной помощи. Недуг, точащий его изнутри, наложил отпечаток на характер лекаря. Был он брюзглив, желчен, придирчив – полная противоположность другому любимому персонажу, стивенсоновскому доктору Ливси, добряку и жизнелюбу.

Хирург обедал у себя в каюте, когда я, согласно приказу капитана, явилась к нему, чтобы засвидетельствовать почтение и получить указания. Вооружённый ножом, больше похожим на кинжал, чем на столовый прибор, и вилкой с двумя зубьями, Тревер терзал кусок мяса, лежащий перед ним на тарелке. Моё появление вызвало недовольство служителя Эскулапа.

– Извините, сэр. Кажется, я помешала? Зайти позже? – вежливо осведомилась я.

Тревер буркнул нечленораздельно и указал глазами на свободный табурет.

Я было подумала, что он предложит разделить с ним обед. Наивная. Джентльмен, не спеша, доел, сопроводив трапезу доброй порцией виски, потом долго ковырялся в зубах щепкой.

– Вид у вас, моя юная леди, – начал он ехидно, – точь-в-точь как у вора, что промышляет на ярмарке. Носить мужское платье! Женщине! Фу, как непристойно! И не говорите, будто обстоятельства заставили вас поступить подобным образом.