По ту сторону Алой Реки

— По рукам. Я заговорю с ними и заставлю вспомнить о достоинстве.

— Хорошо. Только не забудь, что потом заговорю я, — ухмыльнулся Аммит.

* * *

Дорога забирала на запад, двое путников остановились. Девочка со странными волосами, будто выкованными из золота и серебра, смотрит под ноги. Левая рука бережно прижимает к сердцу сверток.

— Опять через лес. — Девочка говорила без вопросительной интонации.

— Да, — шепотом ответил мальчик. Глаза цвета янтаря вглядываются в чащу. Пока солнце держится над горизонтом, надо идти, искать убежище на ночь.

Больше ни слова. Между ними давно пролегло тяжелое молчание.

Левмир шагнул вперед, нога провалилась в рыхлый снег по щиколотку. Левмир не оборачивался. Знал, И не отстанет. Она идет, глядя под ноги пустым взглядом.

На одном плече Левмира — самострел и колчан, на другом — мешок. Добрые жители деревни дали с собой немного припасов. Среди этих людей Левмир с И прожили два дня, больше не выдержали. Каждый день в избу к старосте, где они остановились, набивался народ. Смотрели на путешественников, качали головами. Больше внимания доставалось И — редкой красоты девочка привлекла всех местных парней. С ней пытались заигрывать, но И угрюмо молчала, не выпуская из рук сверток. Левмир оказался более разговорчив.

— Куда вы идете? — спрашивали у него.

— К Алой Реке.

Сначала смеялись, потом таращили глаза, сообразив, что ответ серьезен.

— Зачем?

— Больше некуда.

— Оставайтесь у нас!

— Мы не сможем.

Мы, мы, мы… Так он говорил. Только И все молчала.

Лес, уже третий на пути, быстро густел. Еще быстрее сгущались сумерки. Левмир осматривался, думая, как устроить ночевку.

Их путь начался около месяца назад, в самые морозы. Бежали по дороге, ничего не соображая от страха и горя. Лес остался далеко позади, когда опустилась тьма. Вокруг — голое поле. Тогда И зажгла голубой огонек. Стояли на дороге, грея пальцы у волшебного пламени, питающегося силой девочки. Смотрели в глаза друг другу. Что делать?

Тогда Левмир принялся копать нору в сугробе. «Что ты делаешь? — спрашивала И. — Мы замерзнем!» Но в снегу они согрелись. В тесной темноте Левмир протянул руку И. Она не хотела, плакала, но огонек забрал много сил. Клыки пронзили вену, кровь Левмира запустила сердце И.

— Сугробов нет, — прошептал Левмир. — Разожжем костер?

Думал, И не ответит. Боялся оборачиваться, боялся снова увидеть пустой равнодушный взгляд. Девочка долго молчала, но вот послышался тихий голос:

— Там, слева, избушка.

Левмир встрепенулся. Посмотрел в сторону — смутные силуэты деревьев. Глаза вампиров видят гораздо лучше. Особенно в темноте.

Выйдя вперед, И показывала дорогу. Левмир брел следом, и вдруг пелена упала с глаз. Приземистое строение затесалось среди деревьев. Казалось, не человек его построил, а старые деревья падали, падали, пока не получилась бесформенная хижина. Закрыты ставни на единственном окне, тяжелая дверь болтается на петлях.

И вошла первой. Левмир не отставал. Правая рука сжимала нож — мало ли кто притаился там, во мраке.

— Я зажгу огонек, — сказала И.

— Не надо! — Забывшись, Левмир заговорил в полный голос, и лицо исказилось от боли. Связки все еще саднили, голос хрипел. Зато теперь Левмир знал, чего ожидать. Голос, пусть и хриплый, прекратил ломаться.

— Тут никого нет, — отозвалась И. — В печке дрова. Я быстро, обойдусь без крови.

«Обойдусь без тебя», — услышал он.

Голубая молния пронзила воздух. Волшебный огонь заплясал над дровами, превратился в обычный. Левмир закрыл дверь, опустил засов. В воздухе повеяло дымком, и Левмир поторопился вынуть заслонку.

Внутри избушка почти пуста. Рядом с печью — поленница, аккуратной горкой лежат дрова, в одно бревнышко впился топор. Массивный стол, единственный табурет. У двери — сундук, окованный железными полосами. Одна кровать из массива. Широкая, застелена ватным одеялом. На кровати уже сидит И. Вытащила из свертка пару светлых мужских туфель, гладит их. На губах улыбка, на щеках слезы. Каждую ночь одно и то же.

Левмир поставил самострел в угол, развязал мешок.

— Ты будешь есть?

Девочка мотнула головой. Легла лицом к стене. Тишина. Левмир опустился на стул. Хотелось плакать, кричать. Иногда он так и делал, но в ответ получал пустой взгляд. Что-то умирало, корчилось в судорогах за закрытой дверью, и Левмир не знал, как это спасти.

В памяти мелькали картинки. Вот И, смеясь, сидит на ветке дерева, кутаясь в покрывало. Вот они танцуют у ручья. Играют в снежки возле землянки великана. Тогда было много боли, но они смеялись. Теперь же смех ушел. Умер вместе с последними крохами тепла.

Девочка что-то пробормотала, свернулась калачиком. Сон быстро побеждал ее измученный рассудок. Левмир хотел прилечь рядом, обнять свою И. Можно даже поцеловать ее, но… Ничего не изменится.

Левмир подошел к сундуку. Крышка скрипнула. Внутри оказались свечи. Множество разных, ручной работы. Синие, белые, красные, толстые и тонкие, завитые, причудливо выгнутые. Левмир перебирал их, и вдруг лицо осветилось улыбкой. Покосившись на И, он взял топор. Тихонько открылась и закрылась дверь.