По ту сторону бездны

– Думаю, на несколько метров мы можем спуститься. Но только на несколько метров. Дальше тропы не видно. А идти вслепую по непроверенному пути я не советую.

– А я тем более, – проворчал Аметрин. – Спускаться туда вообще дурацкая затея. Но если уж вам так сильно хочется, предлагаю детей и девушек оставить наверху а самим попробовать.

– Где ты нашел детей? А почему девушкам нельзя? – одновременно возмутились и те и другие.

– Потому что это неразумно, – безапелляционно заявил Аметрин.

Луна, услышав знакомое до боли словечко, еле сдержалась, чтобы не заскрипеть зубами. Призвав на помощь всю выдержку, она тихонько попросила, заглядывая Аметрину в глаза:

– Ну пожалуйста, нам же тоже интересно. Мы аккуратно и строго за вами. Без вашего разрешения ни единого шага. Честно-честно. Ведь по этой тропе многие до нас спускались, так что опасности нет.

Сентария и Пиритти с Пироппо присоединились к уговорам. Особенно виртуозно получалось у братьев, которые складывали руки в молитвенном жесте и тоскливо канючили дрожащими голосками. Луна с Сентарией, конечно, не могли с ними тягаться, поэтому просто глядели на Аметрина умильными глазами, подпустив во взгляд чуточку слез. И Аметрин дрогнул.

– Ну ладно-ладно, – проворчал он, – только прекратите так на меня глазеть!

И тут же, подняв указательный палец, нравоучительным тоном продолжил:

– От меня ни на шаг. Эгирин пойдет первым, Стефан – вторым, за ним девушки, затем дети, я – замыкающий.

Пиритти и Пироппо хотели уже прямо всерьез возмутиться, услышав второй раз слово «дети», но любопытство пересилило и братья не стали ввязываться в ненужный спор. Да и какие могут быть споры, когда они только что получили разрешение на величайшее приключение в жизни!

Осторожно подойдя к обрыву они вновь заглянули вниз. От восторга и необъятной пустоты под ногами немного закружилась голова, а в ушах слегка зазвенело.

– Если хотите спускаться, то я не рекомендую смотреть под ноги, – раздался голос Эгирина, который уже пошел вниз. – Тропа широкая, так что не страшно. Главное, смотрите прямо перед собой. Внизу я вижу даже нечто вроде лужайки.

Воодушевленные его словами, друзья храбро двинулись следом. Тропа и правда оказалась широкой и удобной. Было ясно, что по ней ходили много раз. Из-за этого исследовательский азарт в юных сердцах немного поугас. Они-то предвкушали спуск, полный опасностей и приключений, а тут… Ощущение такое, будто идешь по обычной лесной тропе, только с уклоном. Хотя… Если взглянуть вниз, сразу захватывало дух и появлялось чувство непередаваемой свободы, знакомое, пожалуй, только кристаллианцам, которые знают, каково это – парить в невесомости, не ощущая собственного тела.

Через полчаса ребята достигли широкого выступа, который глазастый Эгирин увидел сверху и назвал лужайкой. К их глубокому сожалению, на этом выступе тропа и заканчивалась: дальше шла отвесная стена, которая исчезала в клубящейся белой пене.

– Ну что ж. Это максимум, куда ступала нога драгомирца. Дальше никак, – сказала Сентария.

– А на веревках не пробовали? – загорелся Стефан, которому сложно было распрощаться с мечтой.

– Конечно пробовали, – пожала плечами Сентария. – Неужели ты думаешь, что у драгомирцев любопытства меньше, чем у тебя?

Стефан виновато улыбнулся.

– С веревками тут творится что-то странное, – добавила Луна. – Какой бы длины они ни были, до завесы ни одна не дотягивалась. Говорят, едва начинаешь спуск, веревка будто укорачивается и ее хватает лишь на то, чтобы подойти к краю этого выступа.

– Выходит, Эссантия не пускает вас?

– Выходит, что так, – теперь уже Луна пожала плечами.

У нее не было другого объяснения, почему ни у кого не получилось проникнуть сквозь завесу. Видимо, туман действительно был призван хранить некую тайну, которая несколько тысячелетий будоражила умы драгомирцев.

После еще одного пикника все расселись на выступе и невольно замолчали. Атмосфера была столь загадочной, что разговоры прекратились сами собой. Даже неугомонные Пиритти с Пироппо сидели, задумчиво глядя вниз. К ним пристроились их не менее неугомонные хранительницы, на мордочках которых застыло благоговейное выражение. Всем казалось, что они прикоснулись к чему-то великому.

Луна сидела недалеко от края и внимательно смотрела на белоснежную завесу. Это был не просто плотный туман. Он двигался, дышал и жил своей жизнью. Потоки дыма постоянно клубились и переплетались друг с другом, создавая неповторимые узоры. Луна не могла отвести глаз.

Вдруг она увидела, как в картину, только что созданную дымом, начал вплетаться тоненький черный завиток. Настолько тонкий и едва различимый, что девушка решила, что ей привиделось. Но, приглядевшись, она убедилась, что действительно видит этот завиток, который закручивался и раскручивался внутри завесы. Постепенно он становился все толще, и Луне уже не приходилось напрягать глаза, чтобы разыскать завиток среди плотного тумана. Быстрый, словно длинная лента в руках опытной танцовщицы, он танцевал так вдохновенно, что Луна была очарована.