По ту сторону бездны

Он как будто молил о чем-то, сначала неистовствуя в бешеном танце, затем сникая без сил. Наблюдать за ним было так же интересно, как за языками пламени, что сливаются в жарком танце. Но языков пламени много, а завиток был один, печальный и бесконечно трогательный. Луна не удержалась и подошла к обрыву. Завиток словно обрадовался и подлетел к ее ногам. Он даже немного дрожал от нетерпения, а его танец стал настолько стремительным, что девушка почувствовала потоки ветра, исходящие от него.

С усилием отведя взгляд, Луна обернулась на друзей. Она хотела позвать их, чтобы они тоже насладились зрелищем, но что-то в их фигурах показалось ей противоестественным. Сначала она не поняла, в чем дело, и громко окрикнула их, но они не отозвались. И тут Луна осознала, что не так. Ее друзья, включая хранителей, застыли в одной позе и не двигались.

Но не это было самым страшным. Хуже всего были их глаза. Безжизненные и пустые. В них клубилась белая пена, в которой плясал черный завиток. Друзья ничего не делали, только смотрели этими ужасными глазами.

Завиток дрожал, манил, требовал и не останавливался ни на секунду. Зрелище было настолько жутким, что девушка вскрикнула и попятилась. В спину вновь дохнул ветер, и Луна испуганно замерла, боясь пошевелиться. Она физически чувствовала за спиной бездну, которая больше не казалась ни загадочной, ни волшебной. Оттуда веяло жутью и – Луна была вынуждена это признать – смертью.

Спина и шея покрылись мурашками. Мышцы между лопатками свело от страха. Смерть дышала ей в затылок, и девушка совсем не хотела поворачиваться. Она боялась того, что может там увидеть.

Луна хотела отойти от опасного края обрыва, но, едва она попыталась сдвинуться с места, ее друзья, словно марионетки, управляемые невидимым кукловодом, как по команде, встали и двинулись на нее, шагая в ногу, словно отряд вышколенных солдат.

Их глаза… Сначала там был один завиток, но Луна моргнула, и их стало два. Девушка протерла глаза, и вот уже три завитка сплелись друг с другом. Они больше не походили на танцевальные ленты и выглядели как клубок червей. Мгновение – и черви вырвались из глаз и устремились к ней, словно осьминог выбросил щупальца.

Девушка закричала. Закричала так, что заложило уши. Она в панике отшатнулась, и одна ее нога ступила в пустоту. Отчаянно замахав руками, Луна попыталась вернуть равновесие, но ничего не получилось. Спереди давили черные нити, а сзади тянула смерть. Луна зажмурилась. Она уже почувствовала зловоние, поднимавшееся из бездны, и ощутила, как липкая масса начинает затягивать ее…

И вдруг в ее плечи вцепились чьи-то крепкие руки. Луне стало больно, и от этой боли она словно очнулась и схватилась за держащие ее руки с такой силой, что у нее свело пальцы.

Все звуки мира одновременно обрушились на нее. Словно до этого момента кто-то собрал их в большой мешок, крепко затянув его, но они нашли прореху и разом высыпались на волю.

– Луна! Что с тобой! Очнись! – вопил перепуганный Фиччик.

Только сейчас она ощутила его лапки, которые вцепились в ее косу, причиняя, между прочим, сильную боль.

– Луна! Открой глаза! Луна, ты слышишь?

Это кричала Сентария. В ее голосе звенели слезы.

– Не толкайтесь! Не мешайте. Аметрин, оттащи ее от края. Дайте я посмотрю.

Это вмешался рассудительный Эгирин. Но было слышно, что даже его хваленая выдержка дала трещину. В таком всегда спокойном голосе звучали панические нотки.

– Разойдитесь все. К краю ни ногой. Все к стене. Прижмитесь и не двигайтесь. В центре остаемся только я, Луна и Эгирин.

Это уже Аметрин, чей мощный голос легко перекрыл все остальные.

– И я! Я тоже в центре, – пропищал Фиччик, продолжавший тянуть Луну за косу.

– Конечно, и ты, – сказал Аметрин. – Только отпусти волосы, ей больно. Эгирин, я не могу ее поднять, она держит меня за руки. Не получается расцепить пальцы. Она словно каменная.

– Сейчас, – отозвался тот.

Луна почувствовала, что ее приподняли и медленно понесли. Умом она понимала, что опасность уже позади. Дух смерти исчез, словно его и не бывало. Сейчас в воздухе был лишь свежий ветер, вкусно пахнущий луговыми травами, и аромат одеколона Эгирина. Такой же, как у Мориона. Древесный запах с ноткой свежести.

Поставив Луну в центре лужайки, друзья обеспокоенно топтались рядом. Эгирин положил ей на лоб руку, от которой начало исходить золотое свечение.

– Она в шоке, – тихо сказал он. – Что-то напугало ее до потери разума. Я чувствую потрясение и ужасную боль.

– Она ранена? – встрепенулся Фиччик, который практически лежал на груди девушки, обнимая ее за шею.

– Нет! – уверенно ответил Эгирин. – Эта боль не физическая. Это боль души. Она страдает, и она потрясена. Дайте мне пару минут. Нужно сосредоточиться.

Фиччик послушно замолчал, перестав сопеть и вздрагивать. Он лишь еще крепче обхватил Луну и прижался к ней.