По ту сторону безмолвия

— Зараза. Ладно, Макс, не волнуйся. Не теряй выдержки и не злись, а то все испортишь. Сперва тебе надо посмотреть, что там. Может, просто пневматический пистолет или еще что, какая-нибудь штука для стрельбы дробью, и он просто не хочет тебе показывать. А вот если ствол настоящий, постарайся записать его серийный номер, тогда мы выясним, не засветился ли он где-нибудь. Будь осторожен, или нас ждут большие неприятности.

— Я постараюсь.

— Макс…

— Я же сказал, я постараюсь. Я сделаю так, как ты советуешь. А что мы еще можем?

— Пока ничего. Но, возможно, ничего страшного и нет. Подростки обожают такие штуки, но это не значит, что…

— Знаю, но мы оба помним Бобби Хенли, верно? Не глядя мне в глаза, Мэри встала и застегнула жакет. Бобби Хенли был у всех на устах — отчаянный, наводивший на всех страх парнишка из нашего родного городка. Кончил он тем, что погиб в перестрелке с полицией.

— Бобби Хенли был преступником. Твой сын — испорченный сопляк, а не преступник.

— Блин, Мэри, у него же пушка! Откуда мне знать, что он уже чего-нибудь не натворил?

— Не натворил, и все. Ясно? Не мог. Я прямо сейчас пойду и поговорю со своим приятелем, Домиником Скэнленом из управления полиции. Уговорю проверить… Не знаю. Пусть займется этим делом. Он сообразит, как поступить. Но мы все выясним. Ты посмотришь на ствол и спишешь номера, если он настоящий. Но не бери его в руки. Не дотрагивайся! Если Линкольн что-то натворил и поймет, что вы что-то заподозрили, все усложнится. Я позвоню через пару часов.

Когда она ушла, я пошел искать Грир. Она нашлась на заднем дворе, ела шоколадное пирожное. Я обнял ее одной рукой, и мы сели в шезлонг.

— Мэри ушла?

— Угу. Послушай, родная, я тут думал о том, что ты сейчас рассказала.

— О пистолете Линкольна? Знаю, нельзя заходить к нему в комнату, папочка. Я знаю, что вы с мамой не велели. Ты сердишься?

— Я недоволен. К тому же я думаю, что тебе самой бы не понравилось, если бы кто-то рылся в твоей комнате.

Девочка повесила голову:

— Мне бы жутко не понравилось.

— Ладно, тогда все. Давай забудем о том, что случилось. Я знаю, как тебя любит брат, но он, вероятно, расстроился бы и огорчился, если бы узнал, что ты за ним шпионишь. Помнишь, как было в прошлый раз? Так слушай, если ты не скажешь ему, что сказала мне, я тоже ничего не скажу. Это будет наш с тобой секрет. Но ты должна его хранить, Грир. Потому что, если кто-нибудь узнает, плохо придется тебе.

— А маме ты скажешь?

— Маме тоже незачем знать.

Тут Грир поняла, что гроза миновала и можно снова озорничать.

— Ладно, папа, но иногда я просто не могу хранить секрет. Я просто должна открыть рот и крикнуть, это как отрыжка, понимаешь? Как будто он не может усидеть у меня в животе, не то я взорвусь.

— Детка, делай что хочешь, но если ты расскажешь Линкольну, он больше не пустит тебя к себе в комнату, потому что перестанет тебе доверять. Если расскажешь маме — вспомни, что она сказала в прошлый раз, когда ты подглядывала. Думаю, не стоит ни с кем говорить на эту тему, но решать тебе.

— А ты кому-нибудь скажешь?

— Нет.

— Пап, это плохо, а? Что у Линкольна пистолет.

— Еще не знаю. Думаю, не очень хорошо, потому что зачем ему оружие?

— Может, он хочет нас защищать!

— Я сам нас защищу. Он знает, что это мое дело.

— Может, он хочет похвастать! Или собирается кого-то пристрелить!

— Надеюсь, не кого-нибудь из наших знакомых! Грир посмотрела, серьезно я говорю или нет, и ее озабоченное личико смягчилось и успокоилось, когда я улыбнулся, и она поняла, что я шучу.

Я не мог долго рассчитывать на ее молчание, потому что рано или поздно Грир выбалтывала все свои тайны. Я позвонил Лили в «Массу и власть» и сказал, что мы зайдем поужинать. Лили была в хорошем настроении и поинтересовалась, что новенького.

— Ничего особенного, кроме того, что я тебя люблю.

— Это новость? Мы прожили вместе семь лет, но любить меня ты начал только сейчас?

— Наверное, мы каждый день любим по-новому. Как тот парень, который сказал, что невозможно дважды войти в одну и ту же реку. Сегодня я люблю тебя иначе, чем вчера или завтра.

— Господи. Э, Макс, с тобой все в порядке?

— Ты с мамочкой говоришь? Можно мне тоже? Я передал трубку Грир. Девочка взяла ее обеими руками и крепко прижала к уху.

— Мам? Мисс Цукерброт говорит, что в четверг мне нужно будет принести в класс на праздник две тысячи печений с арахисовым маслом.

Я услышал, как Лили вскрикнула: «Две тысячи?!» Грир хихикнула в кулак и улыбнулась мне.

— Шучу-у-у-у-у. Но мне, правда, нужно много печенья для праздника. Поможешь его испечь?

Мы вместе сделали уроки, потом еще час поиграли в китайские шашки.

— Макс, я ухожу.

Я обернулся и увидел Белька — она строила кокетливую гримаску Элвису. Тот схватил ее за подбородок и, видимо, сжат слишком сильно, потому что она взвизгнула, как поросенок, и шлепнула его по руке.

— Вечно ты делаешь мне больно, засра… — Она увидела нас, осеклась и одарила меня кривой улыбкой. Линкольн не обратил на них внимания.

— Возвращайся к семи, а? Мы идем ужинать в ресторан.

— Я не голоден.