По ту сторону чуда

– А-а-а-а!.. – протянули сыщики, хоть и не очень поняли иносказание девушки. А та добавила:

– И не под землю он провалился, а как раз наоборот, – снова посмотрела она вверх. – Я так думаю.

– Запутано тут все очень, – освещая тропинку еще одним подаренным Марфой светлячком, сказал Брок. – Непонятный этот Иван Берендеевич совершенно. Что ему надо? То он подался за невестой, то не за невестой! А если не за ней, то за кем? И самое, так сказать, главное – куда? Все кругом говорят сплошными загадками.

– М-да… уж…

Второй сыщик был немногословен. После того как черноволосая красавица распрощалась с «близнецами», он погрузился в невеселые размышления. Напарник шел впереди и выражения его лица не видел, но если бы увидел, то понял бы сразу: думал его «братец» о грустном. И, произведя несложные сопоставления и сделав напрашивающиеся сами собой выводы, он бы непременно догадался, о чем, а точнее, о ком именно грустит сыщик Брок номер два. Разумеется, о Марфе. О том, что их разделяет пропасть. Как возрастная, так и в гораздо большей степени реальная. Даже чересчур. Пропасть между двумя мирами. Между вселенными. Между вообще не пойми чем. Правда, и они сейчас находятся на том же краю пропасти, что и Марфа. Но так ведь не может продолжаться вечно! Не должно, по крайней мере. Рано или поздно мостик на другую сторону будет переброшен. И первый, и второй Броки верили в это безоговорочно. Но согласится ли пойти по этому мостику Марфа? Да и почему она должна на подобное согласиться? С чего бы вдруг?

Вот и размышлял Брок-второй, захочется ли ему вообще возвращаться в свой мир без Марфы? Но, с другой стороны, оставаться здесь казалось еще невыносимей. Ведь он будет встречать ее, разговаривать, слышать ее смех, замирать от ее улыбки… И каждая такая встреча будет еще большей пыткой, чем если не видеть ее вообще. Или все-таки меньшей? Сыщик никак не мог решить это для себя. А оттого еще больше страдал и мучился.

– Ты не уснул там на ходу? – все-таки обернулся к нему первый Брок. – Все молчишь и молчишь… Погоди, не спи. Скоро придем. Может быть, по крайней мере, я на это очень надеюсь, нас еще и ужином накормят.

– Я не хочу, – вяло откликнулся Брок-второй.

– Конечно! Ты мороженого наелся. Зато я хочу. Причем сильно.

Мечтам сыщика об ужине суждено было сбыться очень скоро. Не успели «близнецы» ступить на царский двор, освещенный множеством подобных Марфиному «солнышек», как к ним тут же подскочил Сушик и обиженно запричитал:

– Ну где же вы ходите, господа? Царь-батюшка уже три раза вас на ужин звал!

– Мы не слышали, – мрачно пробормотал второй Брок.

– Мы были заняты, – дернул подбородком первый. – Мы обсуждали дело государственной важности, между прочим. Или для вас ужин кажется важней, чем поиски царского сына?

– Нет, – испуганно попятился главный придворный разыскник. – Но государь повелел…

– Государь повелел в первую очередь найти его сына! А все остальное, так сказать, вторично. Хотя… – заозирался он, – найти мою дочь тоже не мешало бы…

– Да чего ее искать, – скабрезно улыбнулся Сушик. – Вон они сидят, милуются. – Он кивнул в сторону обвитой цветами беседки, стоявшей у самого края подворья. Словно нарочно, возле нее не было ни одного светлячка, отчего сыщик не сразу ее и заметил.

– А-а-а!.. – то ли обрадовался, то ли – что скорее – испугался он и помчался туда со всех ног, приговаривая на ходу: – Там же темно… Там же очень темно. Там же совсем темно! Что они делают в такой темноте?!

В руке Брок по-прежнему держал Марфино «солнышко» и, ворвавшись в беседку, поднял его высоко над головой. И закричал по привычке совсем не то, что собирался:

– Всем стоять! Лицом к стене! Руки за голову!

– Папа, не говори ерунды, – откликнулась с лавочки Саша. – Тут нет никаких стен.

Стен и впрямь не было. Но густые заросли вьющихся растений создавали в темноте полное ощущение, что беседка закрыта со всех сторон. Так что сыщик не сразу и разглядел слившуюся с цветами красную блузку дочери. Зато он прекрасно рассмотрел сидевшего рядом с Сашей – очень, очень рядом! – Мирона. Брок шагнул к молодым людям и вытянул поближе к ним светящийся шарик.

– Ага! – сказал сыщик. И замолчал, потому что все остальные слова позабылись.

Мирон шумно выдохнул и немного отодвинулся от Саши. Это движение вызвало у Брока рефлекторный возглас:

– Стоять!

– Папа, ну чего ты расшумелся? – фыркнула Сашенька и, решив, видимо, поскорей перехватить инициативу, сердито заговорила: – Нам что, нельзя уже поговорить с товарищем? Ты знаешь, как это сооружение называется? Бе-сед-ка. От слова «беседовать». Вот мы и беседовали. Ты ведь с дядей Олегом тоже беседовал, я ведь не поднимаю из-за этого шума.

– Я – с дядей Олегом?.. – подпрыгнул сыщик. – Да я с ним о деле беседовал! Я с ним, так сказать, не запирался в темной комнате!

– А где ты видишь здесь темную комнату? Где ты здесь видишь запоры? Где? Покажи! Если покажешь, я паду ниц и облобызаю твои сапоги… Кстати, где ты раздобыл такие клевые сапожки?