По ту сторону фортуны. Книга 3. По воле случая

Я взяла Добрыню под руку и мы вышли на улицу. Оба разгорячённые танцами и спиртными напитками, долго стояли в обнимку на площадке возле ресторана. Троица в конце здания вела какой-то серьёзный разговор. Женщина нервно теребила сумочку и изредка кивала. Мужчина внешне оставался спокойным, но резкая жестикуляция говорила, что тема для него неприятная. Юркина спина не выражала ничего. Через некоторое время подъехало такси, пара села в него, а мы втроём поднялись в ресторан. Юрец пошёл в зал, я и Добрыня завернули в пустующий гардероб, оставить пиджаки. Наряд у меня был шикарный, красные короткие брючки и такого же цвета жакет ниже линии бедра. Приобрели мы его в фирменном салоне «Dolce&Gabbana» в Берлине. Блузка с орнаментом белого и черного цветов органично дополняла замечательный костюм.

В небольшом закутке перед гардеробом, на столике с колёсами, царственно возвышался свадебный трёхъярусный торт. Большое белоснежное кондитерское чудо было украшено ажурными кружевами из белого шоколада и серебристым сладким бисером. На самой верхушке примостилась сладкая парочка – невеста в сахарном платье с букетиком цветов и жених в коричневом шоколадном костюме.

Виталик, младший сын Светы, выталкивал тележку из закутка. Я шла впереди Добрыни и как раз поравнялась с тортом, когда случилось что-то непонятное. То ли столик зацепился за совсем низенький порожек, то ли нескладёха Виталька его как-то неудачно подтолкнул, но он накренился в мою сторону. Огромное изделие поползло вниз и грозилось вот-вот шлёпнуться на пол всеми этажами. Я непроизвольно подставила руки и чуть ли не обняла творение местных кондитеров. Растерявшийся Виталик выпустил ручку столика и попытался ухватить торт сверху, за единственно возможное место – фигурки молодожёнов. Громоздкая кремово-бисквитная конструкция въехала в меня, младшенький сыночек Светы снёс две сладкие головы и мы замерли. Но торт поймали! Никто ничего не понял – ни я, ни Виталик, ни Добрыня, все трое пребывали в полнейшем ступоре несколько секунд.

На парня страшно было смотреть – он и по жизни-то не отличался особо румяными щеками, но сейчас стал какого-то бледно-синюшного цвета. Огромные серые глаза, как у матери, застыли в ужасе. Позади меня послышалось знакомое гулкое хмыканье – Добрыня готовился захохотать во весь голос. Ну, надо же так!.. Зараза! Сейчас он заржёт, и вся толпа примчится сюда! Праздник у детей будет испорчен и Светик от стыда сгорит перед солидными гостями!

– Что ты там кряхтишь? Телегу нормально поставь, надорвусь! – выговаривала я сердито, стараясь не создавать лишний шум и не вляпаться в крем ещё и лицом.

Добрыня задавил на время громоподобный смех и одной рукой выровнял столик. Я грудью втолкнула торт назад и отлепилась. Боже милостивый! Мне посчастливилось уделаться белой сладкой массой от низа живота почти до подбородка! На рукавах брендового костюма клочьями висели ошмётки крема. Чёрт!.. Я лихорадочно пыталась сообразить, что теперь со всем этим делать, но ни одной путной мысли в голову не лезло. Понятно только одно – ни меня, ни этот свадебный атрибут в таком виде никак нельзя показывать гостям.

Бедный Виталька судорожно сжимал в кулаке головы молодожёнов и чуть ли не всхлипывал от досады. Добрыня, несмотря на серьёность положения, был в своём репертуаре, смех возобладал над ним, и он беззвучно затрясся. Широкая грудь в белой рубашке мерно колыхалась, того и гляди этот гейзер прорвётся наружу и затопит всё вокруг.

– Смейся, только негромко и быстро! – прошипела я. – Прижмись в уголке в гардеробе и бегом назад! Свету надо позвать, что делать-то будем?

Добрыня, продолжая сотрясаться, кивнул и скрылся в самом конце помещения. Через несколько секунд оттуда раздались его сдавленные стоны.

– Не расстраивайся так, Виталь, сейчас что-нибудь придумаем, – я успокаивала взволнованного парня. Он был настолько подавлен, что того и гляди потеряет сознание. У пацана по жизни низкий гемоглобин и Светик носилась с ним как с хрустальной вазой.

Я облизала ладошки – вкусно, но чересчур много. А как теперь домой поеду? Ни одно такси не возьмёт, придется пешком пять остановок на каблуках шкандылять. Да и костюм жалко, новёхонький, специально к Славкиной свадьбе куплен.

Добрыня вернулся почти в норме, остались только громкие всхлипы.

– Солнце моё, ты самая сладкая женщина на земле, в самом прямом смысле! Ну, и в переносном тоже, – восторженно сказал он и пальцем подцепил шматок сливочной массы с моей груди. Слопал его с огромным удовольствием, красноречивым взглядом окидывая меня с головы до ног. – Я тебя обожаю! Надо взять на вооружение эту кремовую рапсодию!

– Оставь свои эротические фантазии при себе. Делать что будем?