По ту сторону фронта

Он произносил слова медленно, негромко, как бы боясь потревожить вечный сон товарищей. Но эти простые слова о Родине, о борьбе, об удивительных советских людях доходили до самого сердца, звали вперед, в будущие бои.

– Мы поднялись по зову партии на борьбу, – говорил Пушкарев, – за свою Родину, за будущее всего человечества, за счастье всех людей. Путь к этому счастью указал нам великий Ленин. И с пути этого мы никогда не сойдем. Простимся с нашими верными друзьями, отдавшими в борьбе самое дорогое, самое святое – свою кровь и жизнь, и поклянемся сторицей отомстить врагу за наше горе.

В сумерки отряд двинулся к своему новому лагерю.

19

Багров сидел перед Беляком и рассказывал ему о событиях в лесу.

– Самое главное, – говорил он, – что мы сорвали планы фашистов. Не удалась гитлеровцам их затея. Мы прорвались и спасли отряд.

– А погибло много? – спросил Беляк.

– Погибло двенадцать, ранено двадцать восемь, пропало без вести четырнадцать.

Когда Багров сказал, что погибли Селифонов и Дымников, Беляк совсем расстроился. Особенно жаль было Сережу Дымникова.

– Какой чудный парень был!.. Эх, Сережа, Сережа!..

Он ясно вспомнил тот день, когда Веремчук и Дымников подкатили на мотоцикле к управе. Его поразила тогда дерзкая отвага ребят.

– А как Веремчук? – спросил он.

– Ранен, – сказал Багров. – Не опасно, в руку.

– Ну, а предателя нашли?

Багров отрицательно мотнул головой.

– Как же так? – удивился Беляк.

Багрову пришлось рассказать подробно обо всех событиях.

Партизаны, которым поручено было охранять пленного ротенфюрера, явились на новую стоянку отряда только на шестые сутки. Пленный был с ними. Задержались они потому, что один из конвоиров был ранен в ногу, а остальные не хотели оставлять товарища.

Пока они бродили по лесу, в отряде не теряли времени зря. Добрынин и Веремчук задались целью выяснить, кто из партизан носит имя Василий. Проверили по списку, и оказалось, что Василиев насчитывается сорок два. Из этого числа двадцать восемь были вне подозрений. Оставались еще четырнадцать. Их решили сначала проверить каждого в одиночку, а затем уже показывать пленному. Но неожиданное событие разрушило все эти планы. Партизаны, конвоировавшие пленного, в лагере сдали его караульному начальнику, а сами пошли отдыхать. В отряде в это время шло открытое партийное собрание. И вдруг почти в самом центре лагеря раздался взрыв. Все бросились к месту происшествия. В караульной землянке лежали убитые взрывом пленный ротенфюрер и приставленный для его охраны партизан Дорофеев.

Кто-то высказал предположение, что Дорофеев сам подорвался по неосторожности. Но караульный начальник и бойцы заявили, что у Дорофеева, кроме автомата, ничего при себе не было: ни пистолета, ни гранат. Кроме этого, все знали, что Дорофеев был кадровым бойцом Красной армии и вряд ли мог допустить оплошность.

Потом возникло другое подозрение: может быть, немцы заминировали землянку? Но Рузметов и Багров до прихода отряда проверили тщательно все помещения и нигде ничего подозрительного не нашли.

При осмотре землянки в стенах ее обнаружили осколки противотанковой гранаты.

– Все ясно! – перебил Беляк Багрова. – Бросил гранату не кто иной, как предатель Василий. Он решил уничтожить пленного, боясь своего разоблачения. Понимал, что дело его плохо, и в отчаянии пошел на все. Так что след теперь потерян?

Багров молча кивнул головой.

Беляк, в свою очередь, сообщил Багрову городские новости. В городе произошли большие перемены. После смерти Чернявского немцы посадили заместителем бургомистра совершенно неизвестного в городе человека, белогвардейца по фамилии Скалон. Бургомистр, дряхлый и ни на что не способный старик, по-прежнему оставался не у дел. Коменданта города майора Реута уже нет. Вскоре после похищения Шеффера и Бергера майора отозвали из города, и судьба его пока неизвестна.

– Я ведь приехал на подводе за газетой, – сказал Багров. – Выпустили без Кудрина?

– С трудом, но выпустили и даже распространили сегодня, – ответил Беляк. – Остались экземпляры для отряда.

– Вот я их и заберу, – произнес Багров.

– Ты один приехал?

– Нет, Снежко еще. Он на постоялом дворе, с подводой.

– Смотрите, не вздумайте ночью выносить газеты, – предупредил Беляк. – Только днем, когда кругом народ, а то время сейчас пошло тревожное.

Обстановка в городе действительно осложнилась. Взрыв гостиницы, похищение офицеров, уничтожение Чернявского, регулярный выход в свет подпольной газеты – все это не на шутку встревожило оккупантов и их приспешников.

Обыски, облавы, аресты не прекращались. Были усилены патрули на улицах. Если раньше свободное хождение по городу разрешалось до десяти часов вечера, то теперь жителям запрещено было выходить из домов с наступлением темноты. После этого времени по улицам ходили только лица, имеющие специальные пропуска, выдаваемые управой и зарегистрированные в комендатуре. За последние дни, когда часть войск гарнизона была выведена на операцию против партизан, охрана города еще больше усилилась.

– Надо быть сейчас особенно осторожным, – провожая Багрова, еще раз предупредил Беляк. – Где ночуешь?