По ту сторону глянца

Очевидно, что они любовники, но черт… она же в матери ему годится. К тому же замужем. Дураку ясно, что Макс для нее — временная забава. Стареющих женщин частенько тянет на молодых парней. В шоу-бизнесе полно подобных примеров, но тут мне кажется, ситуация несколько иная. Макс в нее влюблен и дело вовсе не в ее деньгах и связях.

От этого осознания коробит и царапает изнутри, а еще до боли в груди обидно, что рано или поздно его звездный час закончится, а Данилова найдет нового талантливого мальчика из глуши. Неужели Красавин сам этого не понимает?

— Варь, ты чего притихла? — окликает меня подруга. — Я тебя расстроила? Да? Прости, ляпнула, не подумав.

— Все нормально, Марин. Я просто устала. Спать хочу, умираю, а завтра рано вставать.

— Ладно, поняла. Спи, моя хорошая и не поддавайся там. Помни, ты у меня самая лучшая девочка в мире.

— Помню, — улыбаюсь я. — Завтра созвонимся. А плать…

— Забудь про платье. Черт с ним. Береги себя, Богданова. Добрых снов.

— И тебе, Мариш, — прощаюсь я и отключаюсь.

Сняв одежду, не вставая с кровати, забираюсь под теплое одеяло и спохватившись завожу будильник на шесть утра. За час должна успеть очередь в ванную выстоять и собраться. День предстоит тяжелый, нервный, а спать осталось всего ничего. Убираю телефон под подушку, но почувствовав легкую вибрацию, снова подношу его к глазам. На экране всплывшее сообщение с неизвестного номера.

«Я нашел твою туфельку, Золушка. Как вернуть?»

Сердце падает в пятки, а к глазам подступают слезы. Это просто переизбыток эмоций, наивно утешаю себя и дрожащими пальцами строчу ответ…

Глава 8

Максим

Поздравляю тебя, Красавин. Ты долбоеб.

Именно эта мысль приходит в голову, когда, стоя на балконе и дымя, как паровоз, я набираю сообщение несносной девчонке с розовыми волосами. Единственное оправдание у этого спонтанного необъяснимого порыва — туфельку я действительно нашел.

Заскочив домой, чтобы принять душ и переодеться после затянувшихся съемок, я успел смыть с себя усталость и даже выпить кофе в гостиной вместе с непривычно молчаливой Викой, страдающей по своему брутальному качку. До назначенной встречи с Агнией оставалась пара часов, когда сестру вдруг прорвало на слезы. Она горестно всхлипывала, сетуя на незавидную женскую долю и меркантильных ленивых мужиков. Викки, как бы между делом, и меня записала в число приспособленцев, намеренно угодив в мою ахиллесову пяту.

— Ты ничем не лучше Ивана! Он хотя бы не скрывает, чем занимается. — вопила сестра. — Что смотришь? Ваня стриптизер! И что тут такого? Ему платят не за секс, и он с меня рубля не взял. У нас могло получиться, если бы ты не влез.

— Твой Ваня явно не дурак, и действовал на перспективу, решив, что в дальнейшем выжмет из тебя больше, — возразил я.

— А ты чем-то отличаешься, Макс? — злорадно огрызнулась Викки. — Каждый день вокруг тебя вьются топ-модели, смазливые певички и звезды таблоидов, но ты как упертый мазохист, продолжаешь ждать подачки от своей Агнии. Она же просто стерва, пресыщенная стареющая сука. Пользует тебя, как хочет, и когда хочет, а ты, молча, глотаешь и смотришь на нее, как на гребаное божество! Да что в ней такого? Красивых баб море. Она ничем не лучше остальных. Тоже мне королева гламура… Пф-ф-ф. Через десять лет она превратится в старуху, кожа обвиснет, фигура поплывет, и все ее горизонтальные таланты будут вызывать у тебя отвращение…

— Заткнись! — угрожающе рявкнул я.

— Признайся, Макс, ты бы и не взглянул в ее сторону, не будь она…

— Замолчи, Вик, или я…

— Правда глаза режет, братик? — в сердцах сестра толкнула разделяющий нас кофейный столик, под которым и обнаружилась туфелька стервозной золушки. Не хрустальная, как в небезызвестном творении Шарля Перро, но очень даже миниатюрная. Впрочем, Варя и сама мелкая. Дюймовочка — в памяти всплыла героиня еще одной сказки.

— Угомонись, Вик, — устало проговорил я, поднимая с пола туфлю. — Мне надоело с тобой собачиться по поводу и без. Я не выгонял твоего парня и даже рожу ему не набил. Так что не нужно спускать на меня всех собак.

— Лучше бы набил, чистоплюй хренов, — фыркнула Викки и, схватив сумочку, рванула к двери. — Чтобы ты знал, я еду в клуб, где работает Иван. И ты меня не остановишь!

— Вперед! Только, когда он снова тебя кинет, выбери для слез другую рубашку. Мои с этого момента под запретом, — равнодушно бросил я, раскручивая черную лодочку за высокий каблук.

Ничего не ответив, сестра грохнула дверью, оставив меня в раскаленной нашей склокой тишине. Прикрыв веки, я откинулся на спинку дивана и сам не заметил, как вырубился. Проснулся уже в кромешной темноте. На часах половина двенадцатого, в телефоне десяток пропущенных от Агнии. Во время съемок я отключаю звук, чтобы ничто не отвлекало от процесса. Банально забыл включить. Черт…

Позвонил ей, едва продрав глаза. Данилова взяла трубку не сразу, но, когда, я наконец услышал ее голос, тот звучал отстранённо и сдержанно.