По ту сторону глянца

После ее ухода Красавин, выжидает не больше пяти минут, и тоже благополучно сваливает. Сейчас он сядет в свой автомобиль и как ни в чем не бывало поедет домой. Выпьет перед сном кружку кофе или чего покрепче, поболтает с сестрой и со спокойной душой завалится спать, выкинув из головы всю ту мерзкую дичь, что здесь творилась.

Возможно, в кругах, где вращается Красавин, беспорядочные половые связи — обыденность, но мой маленький мирок сегодня пошатнулся и рухнул. Я чуть не влюбилась в него, а он… Он всего лишь красивая глянцевая картинка, яркая снаружи и пустая внутри. Точно такие же Макс штампует сотнями, продавая в модные журналы. Я не великий знаток фэшн-индустрии, но по мне — грош цена этому фальшивому искусству.

Путь на свободу открыт, можно выдохнуть с облегчением, а мне словно кол в сердце воткнули, дышать не могу, хочется разрыдаться в голос. И я реву, реву без остановки, захлёбываясь слезами и размазывая толстый слой тональника по мокрым щекам.

— Варвара! А ты почему до сих пор здесь? — голос Нины Григорьевны заставляет меня испуганно дернуться и задрать голову.

Сквозь мутную пелену, смотрю, как грозная дама уверенно приближается. Сердце прыгает в груди, как у трусливого зайца.

— Не успела? — нависает надо мной, протягивая белый носовой платок. Сил хватает только на то, чтобы сокрушенно кивнуть и высморкаться. — Ладно, не вой. С первого раза не у всех получается.

— Вы меня уволите? — обречённо гнусавлю я.

— Размечталась! А работать кто будет? — хмыкает женщина, выдавив скупую улыбку. — Вставай и пошли ужинать.

Все-таки есть на свете порядочные и добрые люди. Больше никакой Госпожи Швабры. Ниночка Григорьевна и точка.

Соскребаю себя с пола и послушно топаю за ней. Через гостиную прохожу, трусливо зажмурив веки. Боюсь увидеть оставшиеся там следы… Пару раз запнувшись, кое-как добираюсь до крыльца и, только когда за нами захлопывается дверь, осмеливаюсь открыть глаза. Взгляд, как на зло упирается в дерево. То самое дерево, возле которого Красавин остервенело «жарил» Агнию Викторовну. В памяти мгновенно вспыхивает сие непотребное действо, а затем их разговор по душам в гостиной. И все, что последовало дальше. Меня снова мутит, к горлу подступает комок. Сделав глубокий вдох, спешно спускаюсь по ступеням.

Пока я безутешно рыдала, забившись в угол, солнце успело сесть. По всей территории зажглись многочисленные фонари, не оставляя ни одного неосвещённого участка, но я бы предпочла оказаться в кромешной темноте, а еще лучше — в своей комнате под одеялом. Не надо мне никакого ужина. Все равно кусок в горло не полезет.

Выходим на дорожку, ведущую к дому для прислуги. Голова кружится, ног не чувствую. Каждый шаг через силу.

— Тебе плохо, Варвара? Зеленая вся, — заметив мое состояние, Нина Григорьевна резко останавливается.

— Немного тошнит, — виновато признаюсь я, присаживаясь на лавочку с кованными вензелями. — Это от усталости. Вы идите, а я подышу свежим воздухом и догоню.

— Долго не задерживайся, — смерив меня строгим взглядом, женщина согласно кивает и продолжает путь в одиночестве. Смотрю ей вслед пока не скрывается за фигурно постриженным хвойником.

Пылающее лицо обдувает свежим вечерним ветерком, но легче не становится. Перед глазами мельтешат разноцветные точки, на лбу выступает холодный пот, в ушах звенит. Наклонившись вперед, упираюсь локтями в колени и обхватываю лицо ладонями. Дышу открытым ртом, но слабость усиливается, превращая мышцы в размякшее желе. Красивые экзотические деревья и благоухающие клумбы двоятся и кружатся. Не понимаю, что со мной, но кажется вот-вот грохнусь в обморок. Паника накатывает волнами, по венам растекается холод. А вокруг ни души. Меня же никто до утра не найдет.

Краем угасающего сознания улавливаю приближающиеся шаги. Надо позвать на помощь. Пытаюсь поднять голову и не могу. Тело словно парализовало.

— Мальвина? — удивленно окликает меня ненавистный низкий голос, который я надеялась никогда больше не услышать. Почему он все еще здесь? — А ты тут откуда?

— Изыди, нечистый, — хриплю онемевшими губами.

— Ты опять за свое? — Красавин опускается передо мной на корточки и заглядывает в лицо, а я позорно отключаюсь, по старой привычке рухнув в его объятия.

Глава 10

Варвара

Прихожу в себя в больничной палате. Голова все такая же чугунная. Вокруг белые стены, чувствительные радужки слепит яркий искусственный свет, в вене торчит игла от капельницы, в носу стоит тошнотворный запах медикаментов. Как тут очутилась, разумеется, не помню, но радует уже то, что жива и в надежных руках врачей. Дай бог, помереть не дадут.

— Ты как, Варюш? Получше? — подает голос мой случайный спаситель.