По ту сторону гор

— Что? — резко прервал его Ларг. — Что достаточно спрыгнуть с вершины? Несколько мгновений полета — и ты дома? Ты не птица, парень. Без крыльев не взлетишь, а камнем сорвешься вниз. Да и птица, — чуть погодя, нахмурившись, добавил он, — вряд ли быстро доберется до равнин, когда путь взгляда в горах в сто крат короче любой, даже самой быстрой дороги.

— Но мы же не успеем!

— Я сказал — путь взгляда здесь короче. И мы не так близко от столицы, как нам хотелось бы, но и кочевники дальше, чем ты думаешь. За пять дней они доберутся разве что до заставы. И все, парень, хватит разговоров. Доедай и пошли.

Странникам предстоял долгий спуск в ущелье. Впрочем, этому как раз Аль радовался. Даже привыкнув за десять дней странствий с торговцами к дороге, минувший день пути, полный нервного напряжения и постоянной спешки, изрядно вымотал юношу. Да и ночь на холодном ветру в неудобной крюченной позе не принесла с собой отдохновения. Все тело жутко болело, а первые шаги дались с таким трудом, будто ноги были обвязаны со всех сторон тяжелыми палками, усыпанными множеством острых сучков. Но Аль лишь, упрямо стиснув зубы, шагал вперед. Он больше не выдумывал себе трудности, а, вместо этого, старался найти во всем окружающем, каким бы плохим оно ни казалось, хоть что-нибудь хорошее.

Вот и теперь юноша не смог сдержать улыбку, думая о том, насколько приятнее и легче спускаться вниз, чем карабкаться на вершину горы. Внизу и теплее, и свободнее дышится. И, потом, чем ниже, тем ближе к дому.

Но уже через несколько мгновений у него не осталось времени даже на эти мысли.

Все вокруг вдруг стало меняться. Сначала ветра начали рвать с плеч плащи, путать волосы, закрывая ими глаза, потом, как-то незаметно, небо затянуло тучами. Потемнело, воздух наполнился какой-то пугающей, звенящей тишиной.

— Так, — Ларг нахмурился. — Не было печали… — он поспешно огляделся вокруг, затем, обнаружив то, что искал, удовлетворенно кивнул и поспешно зашагал вперед, увлекая за собой юношу.

Очень скоро они оказались возле уступа, нависавшего над головой наподобие крыши терраски.

— Давай сюда, — забравшись под каменный выступ, проводник притянул к себе Аля.

— Но зачем мы остановились! — его глаза кричали: "Нам ведь нужно спешить! Мы не можем терять ни мгновения!"

— Сейчас начнется.

— Что? — не поняв, вытаращился на него царевич.

— Гроза — вот что! Не видишь разве? В воздухе уже пахнет дождем. Нам крупно повезет, если это будет ливень. Надежды мало: осень — время проливных. Как зарядит на целую неделю… — поморщившись, он почесал шею. — Не было печали… По мокрой земле идти всегда тяжело, а уж спускаться с горы — и подавно. Готовься — ноги станут скользить, как по льду. Будь внимателен, следи за дорогой. И крути головой, всегда держа перед глазами что-нибудь, за что можно схватиться рукой.

— Но… — он хотел спросить, как он сможет глядеть одновременно и под ноги, и по сторонам, однако не успел и рта открыть, как ему пришла в голову следующая мысль: за что можно схватиться на узкой тропе возле каменных скал?

А потом небо вдруг озарила яркая вспышка молнии, гром на мелкие осколки разбил тишину, заставив юношу вздрогнуть от неожиданности. Еще одно мгновение — и по земле застучали, забарабанили капли дождя вперемешку с большими, с лесной орех, градинами.

— Ой, — Аль отшатнулся ближе к каменной стене, ощутив болезненный удар по плечу.

— Совсем плохо, — нахмурившись, пробормотал Ларг, — града нам только не хватало… Вот что, — сев, он привалился спиной к скале, — раз мы вынуждены пережидать это светопреставление, давай я тебе кое-что объясню. На тот случай, если… Мало ли что. Памятуя твои слова, что один ты заблудишься. Так вот, нужно, чтобы не заблудился.

— Ты же будешь со мной…

— Парень, — резко прервал его великан, — если ты думаешь, что я все время стану водить тебя за собой на поводке, то ошибаешься: ты не осел, а я не торговец, — он был груб, как может быть груб и безжалостен человек, любящий животных, но вынужденный отталкивать от себя увязавшуюся следом бездомную псину, не желая ей зла.

Аль это понял и потому обида, которая закралась было в его сердце, мгновенно испарилась. А проводник, дождавшись этого, уже спокойнее продолжал:

— Я не говорю о том, что со мной непременно что-то произойдет прямо сейчас. Но жизнь — странная штука. Ни к чему набивать суму множеством ненужных вещей и потом сгибаться до земли под ее тяжестью. Но память — бездонная сума, а знания — не тянут плечи… — он умолк на мгновение, пережидая жуткий раскат грома, заглушивший все иные звуки, а потом продолжал: — В горах ориентироваться проще, чем в лесу, и, одновременно, сложнее. Когда идешь по склону, всегда знаешь, поднимаешься или спускаешься. На тропы особенно не рассчитывай: дождь прошел — их смыл, снег прошел — закрыл, камнепад — завалил. Впрочем, бывает, что везет, и всю дорогу идешь по тропе. Тогда не заплутаешь — не сходи с нее, и все. Только направление не теряй. А то будешь кружить.

— Но это ведь не лес, — он совсем ничего не понимал. — Как здесь можно заблудиться?