По ту сторону греха

– Ты специально мне так мало платишь, чтобы я никуда от тебя не делась, – уличила я, пока Измайлов прикладывал карту в очередном магазине и вводил пин-код. К тому моменту я уже смогла успокоиться и даже начала украдкой поглядывать на кольцо.

– Ты зря ищешь во мне темные стороны, – возразил мне начальник. – Размер заработной платы устанавливаю не я.

– Еще скажи, что надбавки не распределяешь или премии.

– Ты всегда можешь найти себе другую работу, теперь тебя в университете ничего не держит, разве что я начну скучать в твое отсутствие.

– Отчислишь ее? – немного помолчав, спросила я. Не могла не спросить.

– Зимнюю сессию ей не сдать, – предельно откровенно ответил Измайлов. – Если конечно она не окажется умней и не заберет документы в самое ближайшее время.

Глупо, как глупо получилось. Из-за собственного гонора, постоянной безнаказанности и привычки судить других племянница лишилась престижного места учебы и потратила как минимум год жизни впустую. Может, хоть это станет для Машки уроком и чему-нибудь ее научит…

В понедельник на работе я еле дождалась перерыва и сразу же помчалась на кафедру к Игорю Семеновичу. Видно мордашка у меня была настолько несчастная, что пожилой профессор тут же отодвинул ноутбук, на котором работал и поинтересовался:

– Что-то случилось?

Я только кивнула, не желая вдаваться в подробности при посторонних. Игорь Семенович по уже заведенному порядку пригласил на чай, и мы уединились в кафедральной столовой. Пока мужчина накрывал на стол, я, глядя на моросящий за окном дождь, рассказывала о том, что случилось в субботу. О безобразной ссоре, очередных несправедливых обвинениях со стороны родителей и окончательном отказе от общения. Спустя столько лет я, наконец, решила жить ради себя, а не ради того чтобы вновь и вновь пытаться стать хорошей дочерью, сменить приговор на оправдательный и чудесным образом вернуть родительскую любовь и одобрение. Но для начала мне нужно было как-то прожить эту ссору, чтобы не прокручивать в голове бесконечно все, что случилось, и не придумывать, как это исправить, и что еще можно было сказать. Но еще больше я боялась стать такой же, как родители, неосознанно пойти по их стопам, перенять образ мышления и разрушить изнутри своих будущих детей.

– Есть один мощный инструмент, он в твоем случае может быть весьма эффективен. Проработаешь травмирующий опыт, заодно запрограммируешь себя на желаемое поведение. Заинтересовал? – хитро прищурился психолог.

– Вы сейчас про что?

– НЛП, или нейролингвистическое программирование. Слышала о таком?

– Ни разу в жизни, – честно призналась я.

– А сталкиваться, уверен, приходилось. Те же цыгане используют его приемы, чтобы ввести человека в транс, ослабить внимание и без зазрения совести облапошить, – профессор поставил перед нами чашки с горячим напитком и продолжил: – Или в магазинах, например, менеджеров по продажам учат, как манипулировать людьми, читай, покупателями. Скопировать позу, дать в руки товар, чтобы человек подержал и не захотел с ним расстаться, скидки при покупке – все это их приемчики.

– А вы уверены, что в моем случае это поможет? – усомнилась я. Менеджеры в магазинах казались прохвостами, чьи хитрости и ужимки видны издалека, цыганами же с детства пугали родители.

– В опытных руках этот метод способен на многое, поверь старику.

Разумеется, я согласилась, доверившись профессионалу. Работали мы часа полтора, и, что удивительно, за все время нас так никто и не побеспокоил. От осознаний, посетивших во время работы, я ревела и икала, извела почти все салфетки, но когда все закончилось, вспоминать о произошедшем стало в разы легче, да и не сложившиеся отношения с родителями не казались уже столь великой трагедией, способной повлиять на дальнейшую жизнь. В шестнадцать – да, в мои двадцать восемь уже –печальное нет.

В туалете я привела себя, насколько смогла, в порядок и поспешила на собственную кафедру. По пути хозяйственно прикидывала в уме, чем бы таким накормить Измайлова, когда тот вернется домой. Мои занятия на сегодня закончились, Андрей еще утром предупредил, что будет работать допоздна. Мысли о внезапной совместной жизни с мужчиной будоражили и вместе с тем немного пугали, но я старалась фантазировать лишь о приятном.

В преподавательской меня перехватила Машка. Как ни в чем не бывало, она подошла к моему столу и поздоровалась. Я кивнула и, стараясь сохранять спокойствие, уставилась на племянницу, разговаривать совсем не хотелось: ожидать от нее извинений или стремления к примирению – верх наивности, и даже я при всех своих тараканах таким не обладаю.

– Бабушка с дедом велели узнать, когда ты вернешься, а то они улететь домой не могут, – с претензией начала та.

Телефон я так и не включала, так что дозвониться ближайшие родственники при всем желании не могли, вот и подослали горе-парламентера, все еще не веря, что я настроена твердо стоять на своем.

– Придется на этот раз справляться без меня. Я не вернусь, – спокойно ответила я и даже не захотела заплакать, что уже можно было рассматривать как маленькую победу.