По ту сторону грез

Я тоже решила на себя посмотреть. Ну, одета. Вот в чем спать ложилась, в то и одета. Весна, духота, так что наряд в стиле минимализма. Обзору инквизиции были предоставлены и мои голые плечи, и щиколотки и даже (о, ужас!) колени. Я гордо одернула рубашку и язвительно заявила:

— Ой, бросьте! Можно подумать, это первые женские ноги, увиденные вами! — потом после паузы, задумчиво добавила: — А если так, то наверстывайте упущенное. Благодарностей не нужно.

Ответом мне был тяжелый вздох. Стоун прикрыл глаза и пробурчал себе что-то под нос. Я улыбнулась еще шире. Достала! Программа минимум достигнута. По максимуму, хорошо бы довести его до инфаркта.

— Зачем вы так себя ведете? — со вздохом уточнил инквизитор.

— Пытаюсь соответствовать общественному мнению, — привычно огрызнулась я.

— Скорее вы не пытаетесь его изменить, — Стоун подошел ко мне вплотную.

Высоченная фигура инквизитора нависала надо мной, освещенная со спины алыми отблесками огня. Я горько усмехнулась словам мужчины, потом подняла голову, заглядывая в сверкающие янтарные глаза.

— Мистер Стоун, не зависимо от того, как я себя веду, общество уже составило мнение обо мне. Не важно, что я говорю или делаю. Не важно как себя веду. Даже если я стану светиться от святости, для людей я останусь пугающим порождением тьмы. И не нужно ваших проповедей. Оставьте их для своих адептов.

— Я надеялся, что вы возьмете себя в руки и перестанете конфликтовать…

— Я! Я еще и виновата! Вы притащили силой меня в свой кабинет, потом силой же вывезли из квартиры! Сначала лишили дара, потом так же без спросу его вернули! Будь моя воля я бы послала вас извилистым путем в анатомическую экспедицию!

От моей наглости обалдела даже я сама, но не Стоун. Ни один мускул не дрогнул на каменной роже. Даже бровь не дернулась. Да что с этим мужчиной не так?

— Что мешает? — холодно осведомились у меня.

— А толку, вы оттуда вернетесь быстро, — прошипела я в ответ. — Дорога вам знакомая.

Похоже, инквизиторское терпение все же достигло точки где должно было лопнуть. И похоже, меня убьет взрывной волной. Тонким слоем намажет на пушистый ковер. Мужчина в ярости — страшное зрелище. Сдержанный мужчина в ярости — ужасающая картина. И вот я ее сейчас наблюдала.

Я старательно напоминала себе, что сплю, когда меня с силой прижимали к стенке. Я твердила, что это всего лишь сон, когда меня, взяв за плечи, подняли над полом. Когда Стоун зарычал, я уже осознала, что это — кошмар. Допрыгалась, Тори. Сама виновата, умрешь в собственном замшелом подсознании.

— Не любите инквизицию? — ласково прорычали мне в лицо.

— Нет. И горжусь этим! — в состоянии шока я часто несу бред.

На мое заявление Стоун улыбнулся. Я захотела потерять сознание. Впервые в жизни я мечтала лишиться чувств, как девица дешевого романа. Не получалось. Проснуться, к слову, тоже.

— Тоесть вам было бы приятнее терпеть гонения от людей? — все так же пугающе ласково уточнили у меня.

— Будто сейчас этого нет! — я еще ершилась, но энтузиазм поубавила.

Стоун наклонился еще ниже, прислоняясь лбом к моему лбу. Было отчетливо слышно, как бешено колотиться сердце мужчины. Он шумно дышал, сжимая стальной хваткой мои плечи. В глазах была ярость.

— О нет, мисс, сейчас вы испытываете легкий дискомфорт, по сравнению с тем, как бы обращались с вами при самосуде. — шепнул инквизитор. — Таких как вы забивали камнями и жгли. Без разбору уничтожали всех, кто хоть подозревался в магическом даре. Пока не появилась инквизиция!

— Так вы благодетели? — пискнула я.

— Нет, но у магов хотя бы появился шанс на суд и свод законов, защищающий их. — выдохнули мне в лицо. — Пускай вас все так же остерегаются, но никто не посмеет тронуть! Вам этого мало? А вот тем, кто пережил гонения хватало! В них не было столько эгоизма сколько я вижу в вас!

Я открыла рот, собираясь снова сказать гадость. Закрыла. Гадость отложила до лучших времен. Теперь меня волновало нечто другое. Это было странное ощущение чужака. Не знаю как еще описать его, но оно было сродни тому, когда войдя в дом, вы четко знаете, что в нем непрошенный гость. И этот гость был враждебным.

— Пустите! — я потеряла интерес к прениям на политическую тему.

— Что? — а инквизитор попался сообразительный.

Когда меня выпустили из захвата я опрометью бросилась к двери. Оно там, голодное и злое, ищет жертву. Того, кто беззащитен. Того, кто даже не подозревает об опасности.

— Виктория! Стойте! Где вы? — голос Стоуна звучал растерянно и глухо.

— Выходите, — бросила я через плечо, — я в коридоре.

— В каком коридоре, черти вас подери?

Я остановилась, вернулась к той самой двери.

— Дверь видите?

— Какую дверь? Я и вас не вижу?

Я снова шагнула в стерильный кабинет инквизитора. Стоун так и стоял в шаге от выхода, растерянно глазея на меня.

— Вы не видите дверь?

— Виктория, если бы я мог видеть двери и выходить из своего сна, то вы мне были бы не нужны.

— Ясно.