По ту сторону грез

— Увы, боюсь, — вздохнул Стоун. — он стал тем, кем становиться любой одержимый — сосудом.

— Оно подчинило его себе и использует в своих целях для проникновения в наш мир? — теперь я уже боялась на всю катушку, а не слегка, как минуту назад.

— Главная особенность всех астральных существ, как низших так и высших — это голод, — пояснил Стоун. — Который невозможно утолить. Оно жадное, голодное, ненасытное. Ему все время мало. Ему нужно больше с каждым днем. Оно часть мира снов. Майк част мира реального…

— Если мы не найдем Майка, — прошептал Манои. — то получим мир, где может ожить любой кошмар, даже самый бредовый. Мы потеряем наш мир и станем донорами для тварей из преисподней.

Мы снова замолчали, глядя на бумаги в руках Манои. Эльф мялся и жевал нижнюю губу, словно боялся озвучить свои мысли.

— Я попытался пробить Майка по ауре, но там глухо. Я думал фонит артефакт, — в голосе Манои слышались слабые отголоски паники. — Но, если вся эта бредовая теория реальна… Мы его и не отследим. Эта тварь поглотила его астральный след.

Мне становилось все страшнее. Казалось, волосы на голове медленно поднимаются, занимая перпендикулярное положение к черепу. В висках стучала кровь, от чего темнело в глазах. Если кошмары людей прорвут тонкую грань между мирами, то всем нам не долго останется. И это будет пострашнее той войны, что призраком маячит на горизонте. Это будет ад.

— И оно поняло, что его ищут, — кивнул Стоун. — Потому оно попыталось избавиться от нас с Викторией в последний рейд. Оно принимает круговую оборону. Или мы находим Майка и разлучаем его с артефактом… или нам конец. Парень, конечно уже собой не управляет, но у него артефакт. И эта тварь набирает силу.

Манои замер, вперив взгляд в одну точку. Эльф задумчиво теребил манжет рубашки и все пристальнее вглядывался в меня, словно заметил что-то новое. Я тоже начала косить одним глазом в сторону Манои, Стоун просто спросил:

— Что, Вельд?

— У меня есть понимание с каким артефактом работать, есть теория, с какой одержимостью мы имеем дело, — задумчиво произнес Манои. — Если малфок захватил сознание Майка, но не убил его, то тело продолжает жить. Но, спит. Можно перенастроить аппаратуру на поиски ауры с такой аномалией. Конечно, придется отсеять коматозников, но есть с чем работать.

Стоун напрягся, пристальней глянув на Манои. Эльф расплылся в самодовольной улыбке сверля взглядом своего начальника.

— Я же говорил, Вельд, ты талантливый ученый, — пожал плечами Стоун. — Твой характер, это приемлемое неудобство.

Глава 26

Вскоре Манои ушел. А я осталась, переваривать услышанное и бояться все сильнее. И уже не малфока и конца света, а того, что все это время маячило на горизонте со дня снятия печати.

— Значит, теперь я инквизиции больше не понадоблюсь? — как можно более бесстрастно спросила я.

Стоун нахмурился, но с ответом не спешил.

— Теория Вельда может и не сработать, — выдохнул инквизитор. — Вы были, и остаетесь ценным сотрудником.

Он сам не верил в то, что говорил. Ему было тяжело смотреть мне в глаза. Мне было невыносимо рядом с ним. Между нами ширилась пропасть, с каждым вздохом, становясь все глубже. Нет причины мне быть здесь. Нет нужды прятать меня от инквизиции. Дарли уже сказал, что сможет сам наложить на меня печать.

— Моя ценность уменьшается в геометрической прогрессии, — усмехнулась я.

— Не для меня, — Стоун посмотрел мне прямо в глаза.

От этого взгляда стало жарко и холодно одновременно. Он пронизывал до самых костей, прошивал душу насквозь, вытаскивая из нее на поверхность боль и отчаяние. Зачем он опять говорит со мной так? Зачем дразнит призрачной мечтой? Ему нравится меня мучить? Нравится страдать самому?

— Это ни к чему, — шепнула я, отворачиваясь.

За окном пели птицы, в позолоте заходящего солнца порхали бабочки и с жужжанием носились мухи. Тени от веток заползали в комнату, скрюченными когтистыми лапами. Тянулись по полу, зловещие и жуткие. Ночь неотвратимо приближалась. Закон мироздания. Все хорошее рано или поздно заканчивается — закон бытия.

Мы молчали. Потом Стоун встал из-за стола и сделал пару шагов ко мне, словно решаясь на что-то. Я зажмурилась, и только силой воли сдержала порыв заткнуть уши. Не нужно! Пока эти слова читаются между строк, их можно считать вымыслом. Плодом моей больной фантазии.

— Я сам решаю, что мне дорого, мисс, — голос инквизитора звучал глухо и как-то устало, словно ему, как и мне, было тяжело дышать.

Я прикрыла глаза, стараясь проглотить застрявший в горле ком. Слезы жгли глаза, готовые черными ручейками туши расползтись по щекам. А я не хочу. Не хочу драмы, боли, горечи. Не хочу быть причиной чьих- то страданий.

— Вам просто показалось, Стоун, — я все же смогла говорить холодно, — Это пройдет. Я уеду и вы сможете жить, как прежде… У вас выйдет…

— А у вас, Тори, выйдет жить как прежде? — раздался его тихий шепот над головой.