По ту сторону грез

Я улыбнулась еще шире и ляпнула:

— Это же, пока на обед позовут, можно и с голоду скончаться!

Эван нахмурился, а вот Каэлу моя шутка пришлась по душе, и он сдавленно хихикнул. Итак, слабые места этого котенка я знаю, так что общение с ним уже не походило на прогулку по минному полю.

— Составишь нашей гостье компанию? — все же улыбнулся Эван. — А у меня еще парочка дел.

С этими словами инквизитор уставился на Джаспера. У секретаря дернулся кадык и слегка задрожали пальцы. Итак, сейчас у парня есть реальный шанс покаяться в грехах и избежать той незавидной участи, которую ему пророчили мои сны. И точно, Джаспер опять глянул на меня. Я? А я ему подмигнула и отвернулась к Каэлу. Ребенок здесь один, а взрослые сами за свои ошибки отвечают.

— Ну, давай, показывай свои владения! — заявила я мальчишке, и мы двинулись вверх по лестнице.

Эван и Джаспер еще стояли внизу, а потом послышались и их шаги. Теперь бы еще узнать, что стало с профессором…

* * *

— Вы не похожи на инквизитора, — произнес Каэл.

Мы сидели в библиотеке и пили чай. Большую часть времени это и пара общих фраз были единственным общим занятием для меня и Каэла. Тикали часы на камине, суетилась горничная у стола. Я заметила ее взгляд, направленный мне на шею, где красовалась треклятая руна «тьма». Да, темных магов не очень жалуют в инквизиции, но еще меньше тех темных, кто в здравом уме пойдет им помогать.

— Так я и не инквизитор, — беззаботно отозвалась я. — Я журналист.

— Правда? — глаза котенка округлились от удивления.

— Что, тоже не похожа? — рассмеялась я.

Мальчик, сначала напрягшийся от моего тона, расслабился и засмеялся в ответ. Желтоватые глаза заблестели янтарем, подчеркивая задорные веснушки на щеках. Ребенок, он всегда ребенок, даже если его суровостью призывают к дисциплине.

— А зачем папе журналист?

Хм, меня качественно раскручивали на откровенность. Умный котик.

— А это военная тайна, — шепотом заявила я и подмигнула Каэлу.

Мальчик насупился и кивнул. Он стойко принял отказ взрослого от беседы. Его не так интересовали дела отца, как возможность узнать что-то загадочное и захватывающее.

— Но я могу выдать пару военных тайн из жизни газетного писаки, — помолчав, заявила я. — Знаешь, с какими приключениями сталкивается рядовой журналист газеты?

Каэл отрицательно помотал головой, растрепав белобрысую челку. Он уже ерзал на диване, медленно подбираясь ко мне поближе. Я все еще была посторонней теткой, но уже не просто «незнакомкой», а той, кто воспринял мальчика всерьез. Что же, впечатление я производить умела всегда, и через час моей безудержной болтовни мы с Каэлом уже хохотали в унисон, заставив горничную исчезнуть прочь.

— Мисс, — после некоторой паузы произнес мальчик, — А это ваше общее с папой дело… оно опасное? Очень?

И полный напряжения взгляд на меня. Так вот в чем дело, вот зачем он так старательно пытался меня разговорить!

— Волнуешься?

Короткий кивок и потупленный взгляд. Я обняла мальчика за поникшие плечи. Рано из него строгать мужчину, он без сомнения умный и взрослый, но… такой ребенок. И с такими взрослыми проблемами.

— Непростое дело, — вздохнула я. — не опаснее других. Но твой отец умный и отважный боец, ему навредить не так просто. Не волнуйся.

Снова кивок. Сосредоточенное сопение вместо ответа.

— Просто… просто… — Каэл старательно пытался сдержать дрожь в голосе, — у меня никого нет, кроме него, мисс. Я очень боюсь.

Мы опять замолчали. Я судорожно соображала, как поддержать мальчика, но в голову лезла всякая высокопарная ерунда. Подумав еще немножко, я решила сказать правду:

— Я тоже боюсь, — шепнула я. — за твоего папу… У меня тоже никого, кроме него, нет.

В звенящей тишине комнаты даже мерный ход часов казался грохотом камнепада. Мы просто сидели с Каэлом рядом и смотрели друг на друга. Я — решительно, мальчик — с удивлением. Я не умею говорить с детьми, не умею юлить и изображать из себя нечто зефирно-малиновое. Единственное, что мне хорошо дается, это быть искренней. А дети, как никто другой, чувствуют фальшь. А в той неразберихе, в которой пребывала, времени на притворство может и не быть.

— А меня чаем угостите? — послышался удивленный голос Эвана.

Инквизитор стоял в дверях, опершись руками на откосы. И улыбался. Странно так, словно мечтательно. Я убрала руку с плеча Каэла, но мальчик не спешил отодвигаться.

— Ты посидишь с нами? — осторожно уточнил мальчик у отца.

Это его «с нами» отозвалось странной дрожью где-то глубоко в моей душе. Сейчас в этой комнате происходило что-то волшебное, и мне было страшно даже шелохнуться, чтобы не разрушить это. Эван кивнул и уселся рядом с сыном.

— О чем болтали? — беззаботно произнес инквизитор. — о государственных тайнах?

Каэл повеселел и гордо выдал:

— Нет, о том, как важно журналисту уметь бегать!

И мы с Каэлом слаженно захихикали над известной только нам шуткой. И странно, в этой живописной композиции «на диване» я не ощущала себя инородным пятном…

ГЛАВА 33