По ту сторону грусти (СИ)

Людей здесь было немного, до Дедов, когда все поминают родных, пока было далеко - дней с десять. Алеся никого и не увидела, пока петляла деликатнейшими, почти танцевальными па между могил. И уже ведь время: через полтора часа кладбище закрывалось. Интересно, а ей хватит?

Вот и вышла в укромное место. Она набралась духу и произнесла:

- Приветствую вас, Ясновельможный Пан и Ясновельможная Пани!

И поклонилась в пояс: она пришла как воин, а не как барышня.

Никогда с ними не общалась при свете дня. Да и вообще это бывали случаи единичные, раз-два и обчёлся. Ничто не шелохнулось, так же прозрачен и безмолвен оставался воздух, и Алеся уже расстроилась, что ничего не вышло да и не получится.

Но тут же сбоку раздались голоса, один высокий, другой басовитый и хрипловатый:

- Приветствуем вас, панна Стамбровская!

Они редко изменяли вид, поэтому Пан был одет во всегдашний тёмный вышитый жупан, но его спутница в этот раз сменила бледно-пурпуровое платье на льдисто-голубое.

- С чем пожаловали? - спросила Пани.

Алеся постояла четыре секунды, собираясь. А потом вкратце изложила суть - о человеке высокого звания, которому угрожала гибель, и о своём желании покарать злодея и отравителя. Пан и Пани живо, понимающе переглянулись: запахло интригой. Вот им и развлечение в царстве вечного покоя, отчего не взяться? И произошло всё в точности так, как о том читала Алеся.

Пани придирчиво оглянулась, прошла туда-сюда, словно проверяла за нерадивой служанкой, чисто ли прибраны покои, даже надменно вильнула бесплотным подолом. Затем указала девушке узкую длинную ложбину между заброшенными, безымянными могилами, густо устеленную палыми листьями.

Алеся, приглядываясь, прикидывая, медленно опустилась на влажный ковёр, пахнувший земляной пряностью, и вытянулась всем донкихотским телом, выпростав длинные ноги. Ей пришла в голову мысль, что так она запросто может застудить почки, и тогда уж точно присоединится к Андропову - мысль была небезосновательная, но в данной ситуации неуместная: бояться-то следовало другого.

- Прочтите "Отче наш", - строго наказала Пани, - зацепитесь здесь.

Вот именно. Зацепиться бы. А не всем это удаётся. Да и что за нелепая, простецкая процедура такая, всего лишь какой-то там "Отче наш"! Но она перерыла кучу трактатов - ладно, не "кучу", а те, где упомянут обряд, и нигде никаких вариаций. Разумеется, пустопорожние назидательные рассуждения о том, что надо сосредоточиться, через сердце своё пропускать слова молитвы и всё такое прочее не считались.

До смешного прост обряд. Но Алесе - нет, ей стало страшно. Она успела подумать, как её, окоченевшую, найдут завтра утром меж старых могил, а может, и не завтра - и её пробрала дрожь. Бедные ребята! Она их бросит самым злодейским образом. Бедный министр! Если он узнает... Да. Это будет предательство. В её случае давно закончились человечные слова, основанные на презумпции невиновности. А металась она точно, как какая-то там средняя кремлёвская сошка во время битвы акул. Простите, милый Андрей Андреевич, вы мне очень дороги. Но я выбрала Юрия Владимировича, без которого и вовсе жить не могу.

Всё это пронеслось в её голове за пару секунд, возможно, отразилось явно на лице, поэтому Пани с неудовольствием пробормотала:

- Ну оставьте же думать всякие глупости, замолчите! Ради Господа нашего, молчите! И смотрите.

И тут же - Алеся ахнула - она накрыла её закрытые глаза своими мягкими, но пронзительно ледяными руками.

Но этот холод скоро перестал жечь - он растёкся по всему телу истомной прохладой, как кондиционированный воздух отеля после прогулок по жаре. Но и этот уютный холодок продолжался недолго, хотя Алеся потеряла счёт времени, точнее, поняла, что оно как таковое отсутствует.

Прохлада начала сменяться теплом, затем настойчивым жаром. И не было ничего, и только Алесин дух носился неведомо где, в безымянном пространстве, где существовал один лишь этот жар. Она вспомнила о финской сауне: сухость, шипение воды на каменке, полутёмное помещение, опущенные от изнеможения веки, темнота, темнота, и лихорадочное припекание...

Алеся встревожилась и распахнула глаза. Теперь они у неё снова были. И её чуть не ослепил свет: белый, горячий и безжалостный. Но этого не случилось: на ней оказались очки с тёмными линзами - и видела она столь же чётко, сколь ярко.

Мир стремительно собирался в картинку - диковинную настолько, что становилось не по себе. Перед ней простиралась белесовато-жёлтая плоская пустыня, в отдалении возвышались горы, прокалённые солнцем - именно туда и лежал их путь.

Их?

Алеся оглянулась и от ошеломления чуть не ахнула. За ней на конях ехали верные паладины, одетые современно, несмотря на колорит происходящего, - лишь она обернулась, они подобрались и приготовились внимать - а за ними маршировали многочисленные колонны и следовала военная техника. Чёрт возьми, ну никто же не передвигается таким средневековым манером в наше время! А вдруг моджахеды какие-то? Опять же, неизвестно, почему она подумала именно о них. До неё донёсся вопрос офицера из свиты: