По ту сторону грусти (СИ)

Алеся разделяла её праведное негодование. В ту пору любые плотские проявления казались ей верхом омерзительности. Любовь она готова была понимать лишь в платоническом смысле, в заоблачно-недосягаемой сублимации. И осуждала решительно всех, людей великих и не очень. За что? За то, что низко пали и уподобились животным. Как именно происходит это уподобление, она и понятия не имела, но её позиция была непримирима: "не читал, но осуждаю".

А что же теперь? Теперь она смеялась над собой и была готова простить грехи всем классикам вместе взятым. Как же она была наивна! Она совсем не подозревала, что страсть может нести в себе что-то священное, хоть малую толику.

"Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...".

И было неясно даже, где здесь начало, а где конец. Магия власти и трепетность мученичества тяжелели и застывали глыбами вожделения, а оно, как руда, переплавлялось в горниле страсти, и на выходе получались пылкие, светлые стихи.

Юрий Владимирович писал стихи своей жене. А Алеся пишет ему. Прочитать бы... Только язык ведь, язык! Какое расстройство. Ну почему она просто физически не может хорошо писать на русском?

Ответ был изначально ясен, и Алеся со вздохом пожимала плечами.

Зато у неё появился просвет - ей было не страшно снова показаться ему на глаза.

- Я думал, вы не придёте, - задумчиво сказал Юрий Владимирович.

В этот раз его "вы" звучало мягче.

Алеся скромно улыбнулась:

- Ну почему же нет?

- Да очень просто: а вдруг совпадение?

- Знаете арабскую поговорку? Что было раз, может не повториться, что было два раза, случится и в третий.

Андропов усмехнулся:

- Может, оно и к лучшему. Я по вас почти соскучился. Мне это всё нравится, - продолжал он, - хотя бы тем, что интересно: мне ведь сны почти не снятся, да ещё такие яркие. Вы мне много тогда рассказали из своей паранормальной области. В том числе о независимости происходящего. Но ведь и мозг человека на многое способен. На самые фантастические образы - подсознание может выдать что угодно. Так что вы вполне могли просто привидеться. Ан нет. И я опять вам почему-то верю.

Алеся снова улыбнулась, неярко, но победоносно, и подошла ближе, постукивая каблуками по паркету. В этот раз она очутилась прямо у него в кабинете, на Лубянке. Она с интересом огляделась: ведь на фото всё выглядит иначе, чем в реальности.

- Ну вот видите. А я... как-то тоже не знаю, отчего меня так тянет к вам. Мистика, да и только, - извиняющимся тоном проговорила она. - И... я осмелюсь предположить, что я вас всё-таки не раздражаю. Потому что иначе...

И она не смогла договорить.

Андропов посмотрел на неё почти укоризненно. Но было трудно понять выражение его лица - и Стамбровская не особенно пыталась. Она прислушивалась к энергии. В этот раз от её собеседника не исходило угрозы.

- Если бы раздражали, я бы вам сказал, - заметил он.

"Однажды уже сказал", - мелькнуло у Алеси в мыслях. Тогда было весело его злить, а сейчас - в её глазах так явно проступила тоска и испуг, что Андропов прибавил:

- А может, меня бы вообще тут сейчас не было, или вас.

Ну верно ведь. Он смог бы от неё закрыться. Даром, что материалист и ничего не смыслит - хоть это тоже большой вопрос.

- Ну и что, как вам здесь? - полушутливо осведомился председатель.

- "Здесь" - это в стране или тут, у вас? - переспросила Алеся.

Он едва заметно нахмурился. TouchИ.

- Вообще, я имел в виду - именно здесь, - произнёс он с нажимом.

Его усмешка вышла зловещей.

- Прекрасно, - беспечно воскликнула Алеся, - сама б такую работу хотела!

- Да у вас честолюбивые мечты, однако! - засмеялся Андропов.

- Ну да, а что? - подхватила она. - Дневала бы и ночевала, хоть раскладушку в шкафу держи.

- Ну, раз так, вы б могли уж и диван поставить!

В этой девушке удивительно сочетались застенчивость и отвага. И ещё - в ней ощущалось что-то необъяснимо родное.

У председателя было стойкое ощущение, что она хочет сообщить ему нечто, но колеблется. Ему самому было знакомо это чувство. Точно так же он в вечных сомнениях мучительно отмеривал порции информации для "дорогого Леонида Ильича", чтобы не слишком его расстроить и не нарваться на опалу. Господи, но ведь и работать же как-то надо!..

- Вы мне вот что скажите, как вы такую профессию решили выбрать? - полюбопытствовал Андропов.

Действительно, экзотичный ведь персонаж. И от киношной Барбары она не столь далека. То же детское лицо со смесью мягкости и жестокости. И светлые волосы, только причёска ещё короче.

А Алеся растерялась.

Она никогда не задумывалась, как согласилась на работу в "конторе". Полушутя прошла собеседования, со второго раза сдала физподготовку. Особенно переживала из-за зрения - для неё это была психологическая травма с детства. Но и ничего ведь, взяли - даром, что минус семь. Удивительно. Однако... Во-первых, у неё есть мозги. Во-вторых -способности. Иначе как бы она обезвредила государственных преступников без всякой подготовки?

Но начать стоило с того, почему она вообще ввязалась в эту заварушку.