По ту сторону грусти (СИ)

- Ну, смотри.

Хорошо, что не прибавила унизительное "мне". Всё тот же вопрос про шапку. И добровольца. Нет, ну вот нельзя на неё злиться, если вспоминаешь эту дурацкую шутку своего же сочинения.

С высоты город показался игрушечным. Вроде бы ожидаемо - но всё равно пленительно. И, странное дело, внизу расположение узких улочек казалось подчинённым чисто средневековому, не сразу уловимому порядку, столь отличному от американской геометрии двадцатого века, где вместо названий номера, а вместо изгибов прямые углы. А вот с высоты город казался кропотливо сделанным макетом, любовным творением швейцарского мастера: "ничего слишком", тёплые черепичные крыши равномерно разбавлены свежей, светящейся зеленью, тут и там на почти равном расстоянии маковки храмов, непохожие друг на друга, но ведущие молчаливую перекличку. А скоро она из символа станет явью, когда начнут звонить к вечерней службе.

Алеся стояла спиной, у самого ограждения, устремив глаза вдаль, в собранной пружинистой позе, словно собиралась взять разгон и взмыть, и пролететь над Вильней на бреющем полёте - она очень напоминала сокола или пустельгу.

Андропов не выдержал: неслышно подошёл к ней и приобнял сзади. Алеся вздрогнула, но не отстранилась, а чуть запрокинула голову, прижимаясь теснее. Они оба понимали, как непозволительно осмелели и не разрешали себе лишнего движения, но с тайной радостью усваивали новое друг о друге. Какая она высокая, тонкая, но не хрупкая, а крепкая и постоянно напряжённая, какой у него пружинисто-мягкий живот, и тёплое дыхание, и движения рук деликатные, но властные - факты известные, но до сих пор в большой мере умозрительные.

- Ну вот, а тебе не хотелось сюда идти, - укоризненно прошептал он ей на ухо.

- Просто я иногда ленивая, - промурчала Алеся. - К тому же на каблуках, хоть и удобных, по башням обычно не лазят!

- Устала?

- Нет! - категорично заявила она. - Ничуточки не устала. Мы ведь просто обязаны пройтись ещё по городу, тут столько всего.

Теперь этот императив был оправдан: солнечные лучи разливались по кучерявым кронам и белым нарядным стенам цветочно-липовым мёдом, а небо у горизонта истомно посветлело, чтобы вскоре уже потихоньку наливаться перламутром и тонкой позолотой. Полёт птиц и то будто замедлился. В несмелом дуновении ветерка читался уже первый намёк на прохладу. Однако внизу, на улицах, жизнь начинала бурлить с новой силой.

Они бегло осмотрели дворец великих князей, прогулялись по площади, и Андропов заметил, что колокольня Кафедрального собора больше напоминает маяк - но ведь и храмы сравнивают с кораблём довольно часто.

Они зашли в собор - Юрию Владимировичу понравилось его классическое строгое убранство, а больше всего - взлётно-таинственные нефы, пронизанные игрой прозрачной тени и белого света. А ещё по случаю какого-то праздника храм был украшен свисающими с потолка белыми лентами, и в этом тоже было что-то корабельное, не то снасти, не то вымпелы... Алеся тоже засмотрелась, и сердце у неё на миг сладко замерло: как же это здорово, стоять с ним под руку в соборе. И любоваться красотой. Может, и нехорошо, что она не молилась в этот раз, но на душе было так радостно и светло, что, может, одно это могло считаться за молитву, а то и гимн.

Потом направились к мосту короля Миндовга - снова переход, снова держаться за руки - но не ощутилось ничего столь значительного, как на мостике в Ужуписе, вот странны токи всех этих энергий... Да и на том берегу не было ничего примечательного, и они вернулись.

Побродили по набережной, неимоверными дворовыми путями выбрались на неказистую, со взъерошенными деревьями, улицу Тилто, или Мостовую. Потом прошли через проспект Гедимина со зданиями будто из белого шоколада, потом перебрались на чистенькую пешеходную Виленскую, где людей, казалось, вдвое больше положенного - из-за того, что столики кафе были выставлены прямо на середину тротуара. И всё это время говорили о литературе. В конце концов темой обсуждения стали романы Флеминга - и всё с шуточками и порой довольно колкими сравнениями с советскими образцами со стороны Алеси. Но Андропов уже решил на сегодняшний вечер, что сердиться на неё не будет. Нечего тратить на это свои драгоценные силы.

А потом, раз сама обстановка располагала к рассуждениям о чудесах, заговорили о тонких материях. Алеся озорно усмехнулась и сказала:

- А тебе можно не переживать, у тебя тоже есть способности. Иначе и быть не может!

- Ну уж прямо-таки! - фыркнул Андропов.

- Нет, ты зря смеёшься! Я не одна так считаю.

- Ну и кто же, интересно? - небрежно осведомился он.

- Ты точно хочешь знать? - давясь со смеху, спросила Алеся.

- Да тут явно что-то нечисто, иначе б тебя так не разобрало, валяй уже, что там у тебя? - проворчал Юрий Владимирович.

- Ну так вот, - сделала чинный вдох Алеся, - Каземирова помнишь, молодой такой парень, он с тобой в посольстве работал в Будапеште?

- А, да, припоминаю, конечно же, потом он вроде неплохо так вверх пошёл, толковый был юноша... Ну так что?