По ту сторону грусти (СИ)

Мимо проплывали стены. Постанывал троллейбус. Она помнила, как в свой первый приезд искала кошачье кафе, а потом оказалось, что на этой улице его давным-давно нет, зато есть ночной клуб "Калигула" - звучит многообещающе, поздравляем с находкой! А потом в последний, вроде бы, день отправлялась искать его уже в правильном месте, но так и не дошла. Зато где такое заведение в Москве, она точно знает - на Садово-Каретной.

Рассказ о рисовании и игре в классики его, скорее, позабавил, чем тронул, а вот о квартире мечты пошло уже лучше, и о "белом человеке" тоже, а цеплять начал рассказ об улице Всех Святых, знающей ответы на все вопросы. Туда они сегодня тоже вроде бы совались, это да.

Сошла на улице Даукшос, поправила сумочку на плече, направилась в неизвестном направлении, стуча каблучками. А ноги - ещё ничего. Не горят, не млеют.

Очень тронул его рассказ о возлюбленных, невовремя родившихся, и часах, идущих задом наперёд. Вот бы заиметь такие часы! Это для них бы с Алесей. А может, не надо? Всё так, как должно быть. Она ещё очень горячая, острая, воинственная - но разве и в этом нет своей мудрости? А с возрастом что-то важное, не только телесная свежесть, но и какая-то ценная метафизика - теряется...

Ей нравились эти потрёпанные дома. Дикий виноград на торце дома напомнил Золотую горку в Минске. Ей было легко и естественно очутиться на улице Субачюс и осознать, что именно эти две костёльные башни видны с железной дороги при подъезде.

Сюжет о спящих полицейских был хорош. Но дочитывался с нетерпением: время поджимает! Где же она подевалась?.. Хотя бы в силу отпущенных минут и масштабов города - не могла далеко уйти.

Она снова проходила там же - справа нависал своими нарядными крепостными стенами и круглыми башенками православный Успенский собор. Когда-то она сфотографировала его в размазанной световой дымке вечерних блужданий. Всплыл в памяти старый маршрут. Но кто сказал, что теперь он - годится?

Он порывисто встал со скамьи, может, слишком резко, зашагал по улице, сжимая в руке книгу. Он замечал уважительные и заинтересованные взгляды девушек и женщин - чем же он так притягивает внимание? Мда, впервые он такое видит. Ох, нет, ну вот прибедняться не стоит, вспомнить хоть Рыбинск и Ярославль, как все девчонки потанцевать хотели, так и заглядывались призывно... Но давно ничего такого не было, это точно. Хотя - даже нечего тут на работу списывать, возможность всегда есть, может, он просто давным-давно перестал это замечать?

"Матерь Божья Остробрамская, смилуйся над нами" - эту песню она услышала в возрасте восьми лет, и иногда пронзительно, до слёз представали перед ней эти слова - в первую очередь, когда она думала о Родине: иррационально, одно смятение и огонь были в сердце. Она сделала большой крюк и добежала до крепостных ворот, поднялась в часовню, будто за ней гнались сарацины - снова это чувство загнанности - и упала на колени в тесном проходе перед строгим и нежным лучистым образом задумчивой Мадонны с трепетными тонкими руками...

Ему было очень стыдно. Потому что Алеся сама ускакала, а ему денег на проезд не оставила - коварный ход, решила, что он будет петлять пешком. Расчёт не оправдался. Но пришлось-таки ехать зайцем. Примечал, как кто-то компостирует билетики, а кто-то прикладывает пластмассовые карточки к вежливо пикающим устройствам. Ну вот опять же, техника в быту. Совести на безбилетную езду у него хватило на две остановки. Там он сошёл и бездумно свернул на улицу Плайоджи, или... Широкую. Интересно, откуда он знает перевод? Алеся ему не говорила, они здесь не проходили. А так-то насмешка, улочка - едва протиснуться.

Молилась о нём и, конечно же, о себе. Но в какой-то момент тревога нахлынула волной и сама подняла её с колен. Она скатилась из часовни на улицу Аушрос Варту и кинулась поспешно, минуя группки туристов, вездесущих нищих, фланирующих прохожих, пробежала мимо костёла Святой Терезы, мимо завлекательного магазинчика с янтарём, испанского бара. Она ощутила, что по прошествии сакраментальных двадцати минут время спрессовалось и стремительно ускорилось.

Эта улица Пилимо казалась какой-то странной. В ней было что-то пограничное и необъяснимо привлекательное - а может, потому, что вела она к ней. Он чувствовал биение пульса, её золотистый огонёк - не так уж далеко. Интересно, почему? Что она - дразнит? Значит, будет наказана.

Деловитый лёт по улице Этмону, потом довольно бездумно к костёлу Святого Казимира, нежно-зефирному и увенчанному короной. Ну и пусть, почему надо опасаться общественных мест? Главное, чтоб его тут не было, а так... А он рядом. На улице Всех Святых, о которой наверняка прочитал в книге, а теперь уже на улице Арклю...

Она его чует, кружит, прикидывает. Может схорониться в каком-то магазинчике. Нет, она и сама понимает, насколько это рискованно. Передумала.

Бежать по Диджои довольно глупо. Но потом стоит свернуть в направлении Ужуписа и затеряться в закоулках - так, как она сделала в первый день приезда...

Река. Почему ему подумалось о реке? Жаль, что в этом нет никакой подсказки.