По ту сторону грусти (СИ)

Девочки переглянулись. Ничего себе, быстро сориентировался, мнение высказывает, туда-сюда - и ведь суждение не самое наивное.

- А что, по-твоему, надо? - переспросила Влада.

- Ну, сочувствие, наверное, переживание... - пожал плечами капитан. - Ты ж вот рассказывала про человека, было прям видно, что ты за неё волнуешься...

Влада, как недавно Алеся, обсосала лимон, кинула в траву и, усмехаясь, решительно произнесла:

- А вот теперь я и самую страшную тайну знаю, держу пари! Это тебя твоя новая пассия притягивает. То-то тебе на Лубянке мёдом намазано, - хихикнула она.

- А тебе на Смоленской площади, - передразнила Алеся.

А под ложечкой снова ёкнуло, и уже сильнее.

- Ну серьёзно, ты просто втрескалась, это видно, - с восхищённой интонацией протянула Влада.

Неизвестно, в чём была основная причина этих тёплых ноток: может, "куба либре", может, облегчение, что Стамбровская увлеклась не большевиком, не каким-нибудь сталинским соколом, что кровавую пищу клюёт под окном - а человеком, в общем-то, приличным, можно сказать, джентльменом. Ещё и того периода, что её собственный герой и их общий наставник.

- Ты там смотри не увлекайся, всё равно. Да, и что, кстати, генерал? - поддела Влада.

- А что генерал... - отмахнулась Алеся. - Он кот. Как захочет - так придёт.

- О-ля-ля, и что же увидит! Блин, я б посмотрела на эту битву века! - расхохоталась Влада. Да, всё-таки "куба либре".

- Да генерал-то явно ушатает, он физически крепче! - прыснул Батура и едва не выронил стакан.

- Да что вы тут морозите! - рассердилась Алеся. - Нашли с чего прикалываться!

С пылающими щеками она отшвырнула стакан на плед, встала, отряхнулась и пошла в гараж - вероятно, за сумочкой, потому что, вероятно, обиделась. Но в мозгу пульсировала мысль: если действительно сбежит, "показав характер", то как раз и вызовет подозрения: слишком всё серьёзно. А Влада хоть наконец-то расслабилась, зубоскалит, ей всё игра - чистейший постмодернизм "и никакого мошенства". Конечно же, Алеся позволила себя успокоить, напоить коктейлем и даже слегка повалять по траве - так уж получилось. В целом все разошлись довольные.

Всё было, в общем-то, хорошо и на новом месте.

Как втайне мечталось, активно прорабатывалось направление Балтийского региона и Скандинавии. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, всё шло в контексте основного направления внешней политики. Союзнические отношения предполагали сотрудничество и партийное, и профсоюзное, и научное, и образовательное. И - бинго! - ту самую культурную дипломатию. И сейчас Алеся занялась не просто участием - а выработкой директив по всем этим направлениям, в рамках партийного взаимодействия. Ей теперь предстояло иметь дело и с финскими "белыми", и со шведскими демократами в васильковых беретах, но и не только с ними - как же без испанцев, вдохновителей и учителей!.. А там и прочие южане, как-то так.

У Алеси возникало необъяснимое, до дрожи и атакующей задумчивости, ощущение дежа вю. Где-то это уже было. На что-то это поразительно похоже. Снилось? Где-то читано? Откуда это наваждение? Бог его знает. Только Алесе казалось, что она здесь работала всегда. Нет, ну ещё на заре туманной юности была на побегушках у диджея в местном клубе, потом сорвалась в Клайпеду и устроилась матросом на сухогруз... Стоп, стоп, ну это вообще уже дичь полнейшая. Тем не менее, после недели на партийной работе казалось, что она здесь уже год.

Главное, что Алесю подкупало - что к ней относятся с уважением, причём как-то авансом, априори.

Во время работы на заводах в родном мире она видела максимум снисходительное сочувствие: "Ну что ж с тобой делать, с ребёнком горемычным?..". А вообще - она раздражала своим интеллигентством, домашностью. Сунулась с калашным рылом в свиной ряд.

В Минобороны к ней питали незлобивый интерес, держались ровно-вежливо, а чувствовали постоянное опасение. Ведьма ведь, всё-таки. Даром, что отдел "бесполезный", разработки спорные, но лучше её не обижать - а то хуже будет. Ну что ж, и на том спасибо. Боятся - значит, уважают.

Ох, нет же, нет. Как она могла забыть, что есть контора. Там к ней тоже относились достаточно уважительно. Хотя нет, пока что само слово "уважение" оставляли неизречённым, припрятанным в ящик стола до лучших времён, но были уверены - времена настанут; а пока что держали в поле зрения, точнее, отставляли на расстояние вытянутой руки, разглядывая, как картинку или интересный камушек. А втайне в душе её трепетало прозрачное, горячее, как костровой воздух, желание быть оцененной по достоинству.

Алеся ощущала напряжение, тугость, как напоенное дождём растение - и было ей остро, интересно, порой утомительно, но радостно, и вообще - легко. Давно такого не ощущалось. Страгивались какие-то пласты, распадались блоки, зацеплялись связи. Было отрадно погружаться в работу, всласть отдыхать, не бояться мыслей и говорить правду.