По ту сторону клетки

Всё это время Мия находилась в доме и разделывала острым обсидиановым ножом тушу огромного тунца. Услышав шум, Мия с ножом в руке выбежала к вольерам, и увидела мужа в пасти огромного крокодила. В то же мгновение она изо всех сил по самую рукоять вонзила нож между глаз рептилии. Челюсть ослабла, крокодил обмяк, и из его пасти Мия бережно освободила израненого мужа. Живот его был разорван, и из него наполовину вываливались внутренности. Мия, едва сдерживая рыдания, пыталась руками закрывать зияющую рану. Тиу, увидев, что крокодил мёртв, медленно подошла к умирающему отцу. Она не могла поверить, что это происходит на самом деле. Ей казалось, что это всё кошмарный сон. Что сейчас она проснётся, и снова увидит здорового и весёлого отца. Но сон не заканчивался, а это существо, которое раньше было отцом, уже не хрипело, не дёргалось, а неподвижно и тихо лежало возле рыдающей матери. Тиу подошла и молча села рядом. Постепенно приходило осознание того, что это нельзя исправить, что отца больше не будет. Она физически почувствовала боль в груди от этой потери, словно часть её сердца крепко зажали и пытаются оторвать. От этой боли она не могла дышать. Лишь когда плачущая мать подошла и обняла её, Тиу расслабилась, вдохнула полной грудью и разрыдалась горько и безутешно.

А тем временем Уайя тихо скулил возле бездыханного тела своей матери. Но что значит тоска бесчувственного животного по сравнению со страданиями разумных кракеров…

***

С того злосчастного дня, когда погибли отец Тиу и мать Уайи, прошёл год. Для Мии это было безвременье. Каждый день был похож на другой и все были одинаково бессмысленными. Она понимала, что необходимо найти в себе силы жить дальше, хотя бы ради Тиу. Ведь ей тоже было безумно тяжело после потери отца. Первую неделю Тиу круглыми сутками плакала, потом слёзы закончились, и взгляд потускнел. Она целыми днями могла лежать или сидеть неподвижно, глядя в пустоту. Казалось, Тиу постоянно о чём-то думает. А может быть, просто пытается отрешиться от действительности, кто их, подростков, поймёт. Рядом с Тиу всё время был Уайя. Казалось, что он тоже долго и безутешно тоскует. После случившегося Мия разрешила дочери, чтобы Уайя жил у них в доме. Он стал практически членом семьи. Тиу спала с ним на одной подстилке, ела с ним из одной посуды, и разговаривала, как с разумным существом. Казалось, что питомец во всём понимает хозяйку.

Но все понимали, что уже ничто не будет так, как прежде. Постепенно хозяйство пришло в запустение. У Мии не было ни желания, ни сил ухаживать за животными, добывать пищу, возделывать землю. Постепенно она начала избавляться от своих домашних лури, выменивая их на еду. Наконец, Мия поняла, что им нужно покинуть это уединённое место и перебраться туда, где кракеры живут большими общинами. Когда она сказала об этом дочери, казалось, Тиу даже не удивилась. Она сама об этом давно думала.

– Но куда же мы уедем, мамочка?

– Не так далеко отсюда есть большое селение, где живет много кракеров. Там живут и некоторые наши родственники. Мы сможем пожить у них, пока не обустроимся.

– А что будет с нашими животными?

– Думаю, придётся их оставить здесь. У нас остались три самца, две самки и два детёныша. А ещё Уайя, но его ты можешь взять с собой, с ним одним я смогу доплыть до селения. Но всех лури я на себе не унесу, а если пустить их вплавь, мы будем добираться очень долго. Да лури и не смогут так долго плыть. В больших селениях люди любят обсидиан. Они делают из него всё, что угодно: ножи, топоры, мотыги, украшения… даже фигурки кракеров и животных. На обсидиан там можно обменять и посуду, и еду, и даже дом. В нашем крае обсидиана много, мы ведь живём возле вулкана, и на наших лури мы сможем обменять много камня. Нам хватит на всё.

– Хорошо, а когда мы уплываем?

– Думаю, дня через три.