По ту сторону моря

Он: Я просто из обычного человека превратился в холостяка. Это когда знаешь, что никто не заставит поднять тебя задницу с тёплой постели и нет надежды поедать вкусный завтрак, пока ты сам себе его не приготовишь. На самом деле, готовлю я превратно. Как думаешь, мы смогли бы восполнить эти пробелы друг другом?

P.S. Почему Питер тоскует даже в мае?

Она: То есть, я буду готовить тебе завтраки, а ты будешь бегать за двоих?

Он: Я гениален, да?

Она: Без пробежки я смогу прожить, даже если буду занимать всю кровать одновременно, а вот ты без еды – вопрос интересный. Что ещё предложишь?

Он: Одиночество больше не коснётся твоего порога.

Она: Даже если коснётся, ты и его прогонишь.

Он: Так почему Питер тоскует?

Она: От любви, которой у него не было никогда.»

Ступни утопают в мокром песке, платье липнет к ногам, брызги солёной воды летят в лицо, остаются на языке, когда я заливисто хохочу, пугая птиц. По крайней мере мне так кажется, но пляж пустой и совершенно безлюдный – наш маленький островок счастья, бескрайнее море и ощущение свободы, которая никогда не закончится. Мы так считали и безоговорочно верили в это. Ровно до тех пор, пока сами не сковали друг друга прочными цепями, которые приходится тащить по сей день, надрываясь и стирая ноги в кровь. И если ты от своей избавился, то я по-прежнему не могу.

Но мы всерьёз бегали. Каждое утро уходя к морю, тогда я боялась, что ты поймаешь меня, приходилось бежать изо всех сил, хватать ртом влажный воздух и мчать, что есть мочи. Сейчас все оказалось куда проще – я мечтала бы быть пойманной, летела бы к тебе навстречу с распростертыми руками, мол, «ну же, вперёд, я жду твоего распятия». Жизни познаётся в сравнении, наверное, именно по этой причине мы любить умеем только мертвых.

Сегодня на улице не так солнечно. Вспоминаю слова Марии о том, что с лёгкостью могу загубить этот город своей хандрой, распугивая туристов и заставляя влюблённых осознавать, что однажды их постигнет такая же участь. Тогда в её словах прослеживалась добрая ирония, но сейчас это казалось вполне реальным. Говорят, что это город должен пропитывать тебя своим менталитетом, насыщать своими красками и делать тебя своей частью, но даже здесь мимо, потому что все, что я от него получаю – воспоминания и тонны сладостей и выпечки, от которых под вечер вяжет во рту, отчего приходится запивать все это пряным вином, напоминающим май, заключённый в кувшинах.

Я сижу в кофейне, название которого оказалось слишком недосягаемым для меня. Но, если быть до конца откровенной, я даже не смотрела на него. Дошла до того, что взглянуть вверх оказалось слишком сложным, словно у меня внезапно обнаружился синдром Сикстинской капеллы, когда запрокинутая голова могла обернуться потеряй сознания. Забавно, как мозг, лишившийся насыщением кровью, может заставить твоё сознание «выключиться».

Столик возле окна. Удобные диванчики, обтянутые кожей. Шум кондиционеров, к которому привыкаешь спустя несколько минут, а через пять начинает казаться, словно это ветер шумит за пределами кофейного храма, заигрывая с ветвями деревьев и пальм.

Турция – удивительная страна. Здесь все сплелось меж собой прочными морскими узлами, когда деревья соседствуют с экзотической растительностью, и тебе начинает казаться, словно ток и должно быть.