По ту сторону обычного

Медведь брел по лесу и радовался жизни. Кончилась долгая, холодная, изматывающая зима, светило летнее солнышко, появлялись первые ягоды малины. Мишка блаженно щурился от солнышка, как вдруг услышал странный запах. Запах страха. Но не того дикого, разрушающего, смертельного страха, с которым так часто приходят в лес люди со странными, громко бумкающими палками. А страха безнадежного, беспомощного, хрупкого. Хозяин леса озадаченно остановился, повел носом. Вроде опасности нет. Повертел головой и пошел на запах. Под елкой сидел, съежившись и всхлипывая, худенький детеныш. Скорее всего, человеческий. Сердце медведя стиснуло жалостью. Мишка осторожно прикоснулся к голове детеныша. Детеныш взглянул на него мокрыми от слез огромными синими глазами, задрожал. Лесной владыка аккуратно взял человеческого детеныша и отнес к себе в берлогу, очень ему не хотелось, чтобы вечно голодные волки обрадовались такой легкой добыче. Детеныш тихонько всхлипывал. Мишка оставил его в берлоге и ушел в лес. Но скоро вернулся, неся в лапах довольно большой кусок медовых сот. Детеныш с радостью набросился на лакомство и почти все съел в один присест. Как бы ни было медведю жалко, но детеныша надо вернуть. Он аккуратно взял его в лапы и осторожно понес к деревне. Детеныш, как только понял куда его принесли, отчаянно задергался, вырываясь, спрыгнул на землю и припустил обратно в лес. Хозяин леса озадаченно рыкнул, но поплелся за ним. Пришлось снова спрятать детеныша в берлоге. Мишка вернулся к деревне и стал наблюдать. Мужики выходили косить, женщины брали воду из колодца, ничего особенного. Из одного дома вышел мужчина, громко что-то крича и размахивая руками. За ним выбежала заплаканная женщина, попыталась взять мужчину за руку, но тот зло оттолкнул ее. Она упала, но тут же вскочила, начала что-то жалобно и просительно говорить, упала на колени, воздев в мольбе руки. Мужчина зло огрызался, отмахивался от назойливой просительницы. Медведь ничего не понимал и подошел поближе, принюхиваясь. Женщина заметила его, упала на землю, замолчала. Мужчина продолжал что-то грубо выкрикивать. Медведь ткнулся носом в его шею, мужчина обернулся и застыл, уронив челюсть и выпучив глаза. Запах. Снова этот запах страха. Страха злого, разрушающего, желающего убивать. Запах застилал разум хозяина леса, наливал кровью глаза, сжимал тисками сердце. Зверь и человек молча смотрели друг на друга. Ноги человека подкосились, глаза заволокло туманом, человек рухнул на землю, раскинув руки. Запах страха исчез. Исчез так же внезапно, как и появился. Вместо него возник другой запах – запах смерти. Медведь посмотрел на женщину. Она, словно что-то почуяв, кинулась к мужчине, склонилась над ним. Хозяин леса уловил горечь, боль, утрату, но и облечение одновременно. Отчаявшись понять странный людской разум, мишка вернулся в берлогу. Человеческий детеныш сладко спал. Все-таки надо его вернуть к своим. Утром, когда детеныш проснулся и доел остатки медовых сот, хозяин леса снова осторожно взял его на лапы и пошел к деревне. На этот раз детеныш не вырывался. На опушке леса медведь осторожно опустил детеныша на землю. Детеныш встал на ноги, ткнулся носом во влажный нос лесного владыки и припустил к деревне. Навстречу ему бежала вчерашняя женщина. Медведь посмотрел на их встречу и, озадаченный, но успокоенный, скрылся в чаще.

Случайная встреча

Холодный осенний ветер затруднял дыхание, швырял в лицо острые капли дождя. На работу идти не хотелось совершенно. Дома остались такие родные дети, любимая жена. Да, они тоже скоро разбегутся на работу, в школу, в институт. Но останется их тепло. Еще не так давно до пенсии Александру оставалось чуть меньше трех лет. А теперь вот почти восемь. Слуги народа позаботились… Где-то в глубине души Александр сознавал, что до пенсии он не дотянет. И от этого еще сильнее хотелось остаться дома, с действительно дорогими людьми, а не тратить время впустую на опостылевшей работе.

– Добрый день!

Миловидная, чуть полноватая, но по-спортивному подтянутая, и от этого еще более привлекательная девушка преградила путь.

– Я Виктория.

– Очень приятно. Я Александр… Владимирович… – Представился Александр.

– Я знаю. – Отозвалась Виктория. Александр удивленно вскинул брови. – Я Виктория. Трофимова.

Трофимова Вика. Как давно это было… Тридцать? Тридцать пять лет? Саша вез новорожденную Вику в коляске, рядом шла, держась за его руку, Ксения в практически прозрачном летнем платье известного бренда на голое тело. Неповторимое сочетание огненно рыжих волос и бездонных синих глаз сводило парня с ума. В парке в будний день тихо и безлюдно, высокая трава отлично скрывает и коляску со спящей Викой, и Сашу с Ксюшей…

Александр помотал головой, стряхивая воспоминания.

– Что-то случилось? – Александр смотрел в карие, почти черные, как у него, глаза.

– Нет, ничего. Просто разбирала вещи мамы и нашла ее записную книжку и твою фотографию.

– Вещи мамы?

– Да. Ее нет уже больше года.

– Прости, не знал.