По ту сторону обычного

Среди густых ветвей старой большой липы живут феи. Это очень красивые волшебные существа. Они не злые и не добрые, не плохие и не хорошие. Они просто тут живут. Это их дом, их мир. Чужой и непонятный для нас. Другая планета. Другая галактика. Другая сущность. Не пытайся их понять, нам это не доступно. Они маленькие, но очень могущественные. Если ты сядешь под тенью этого дерева, они могут засыпать тебя жуками-короедами, червяками или пауками, и ты убежишь в разочаровании и недоумении. А могут сыграть тебе сладостную музыку. Нет, ты ее не услышишь, но тебе станет так хорошо и спокойно, что ты забудешь обо всем. Они могут заколдовать тебя и ты, закрыв глаза от наслаждения, можешь уже не открыть их никогда в человеческом облике. Ты сам станешь феей. Ты позабудешь о людских заботах, перестаешь думать о таких мелочах, как пища и отдых, любовь и ненависть, горе и счастье. Ты перестаешь понимать людей. Ты разучишься различать добро и зло. Все, что когда-то было для тебя важным, станет пылью на задворках вселенной. Ты никогда не сможешь вернуться. Даже сама мысль о возвращении, она просто не будет существовать. Но ты научишься летать среди этих могучих ветвей и густых листьев, ты сможешь петь неслышимые песни, и кто знает, какие ещё способности ты обретёшь…

Любовь на лавочке

Он не любил лето. Летние ночи слишком коротки и теплы. Летними ночами слишком много шумных людей на берегу реки. Он любил осень. Позднюю осень. И зиму. Когда в парке почти никого нет и никто не мешает. Он обнимал ее хрупкие плечи, согревал ледяные пальцы своим горячим сердцем. Она всегда приходила сразу после заката. В длинном, до пят, платье или плаще, она была неотразима. Судьба иногда проделывает жестокие шутки. Так сложилось, что они не могли быть вместе. Мгновения счастья им были доступны лишь ночью, когда бледная Луна изредка освещает окрестности. Они сидели на лавочке на берегу холодной реки и неотрывно смотрели друг на друга. Он целовал ее губы, глаза, она нежно гладила его по щеке, перебирала пальцы. Так пролетали дни, а точнее ночи. Перед рассветом она уходила. Он долго смотрел ей вслед, а потом мучительно ждал вечера, когда сядет Солнце и она снова придет и сядет рядом на лавочку у реки. Провожать ее она запрещала. Она не хотела, чтобы из видели вместе. Она говорила, что это повредит их отношениям. Он ей верил. Очень хотел верить. Он очень не хотел ее потерять. Он мучительно отпускал ее на рассвете и томительно ждал вечера. Он все больше и больше нагружал себя работой, лишь время поскорее приблизило встречу. Шли годы. Он старательно подавлял гложущие его сердце сомнения. Но с возрастом, со временем, начинаешь сильнее сомневаться в правильности. Правильности всего. Вот и он стал сомневаться. Он старел. Руки и ноги слабели, морщины пролегли по всему лицу. Лишь она оставалась все такой же молодой и красивой, как и полвека назад. Когда он впервые увидел ее, сидящую на лавочке у реки под проливным дождём. Вода стекала по ее волосам, плечам, рукам. Он накрыл ее своим большим зонтом, она взглянула на него своими бездонными зелёными глазами. И мир перестал существовать для них. А теперь он состарился. И ему становилось все сложнее верить, что ее красота осталась неизменной лишь в его глазах. Он впервые нарушил ее запрет. Близился рассвет, она нежно поцеловала его и ушла. Но на этот раз он не стал смотреть ей вслед. Он тихонько пошел за ней. Прячась, как пацан, за кустами и деревьями, он увидел как она вышла на середину реки к полынье, скинула шубку. Он впервые за всю жизнь увидел ее голое, мертвенно бледное тело. Сверкнул в неверном лунном свете рыбий хвост и она исчезла в воде. Жизнь для него потеряла всякий смысл. Да, никогда человек и русалка не будут вместе. Никогда. Теперь он это понял. Он вышел на лёд, с минуту подумал. Случайный прохожий увидел, как странный человек у полыньи снял с себя всю одежду и прыгнул в воду. Прохожий постоял минуту, две, пять. Но странный человек так и не вынырнул. Прохожий позвонил спасателям. Они приехали почти сразу и, увидев одежду у полыньи, не задали лишних вопросов. Но тело так и не нашли. Ни тогда, зимой. Ни по весне, когда сошел лёд. Ни через год. Никогда. Хотя течение и было слабым, едва различимым, и просто не могло унести человека. Ни этот случайный прохожий, ни спасатели, ни вообще кто либо так и не узнали кем был этот странный человек. Его никто не искал. Никто не заявлял о пропаже. Говорят, с тех пор иногда, ясной лунной ночью, поздней осенью, когда река вот-вот покроется льдом, в бледном мерцании ночного светила можно увидеть отражение лавочки на берегу, на которой сидят двое и неотрывно смотрят друг на друга. Вот только на самой лавочке у реки никого нет…

Измена