По ту сторону обычного

Я возвращался с работы, как обычно, на метро. Поднялся со станции и шел по длинному переходу до своего выхода. Впереди колыхалась живая река такого же рабочего народа, разношерстного, разномастного, но в чем-то неуловимо одинакового. Прямо передо мной, чуть слева, шел молодой парень, может даже подросток. Весь его вид выражал юношеский максимализм вперемешку с пофигизмом, причем я затрудняюсь сказать чего было больше. Широкие, граничащие с нахальством шаги, самоуверенно задранная голова с модными эйрподсами в ушах. Он явно ничего вокруг не замечал, уверенный в своей исключительности. Ну, шел и шел, мне какое дело. Вдруг он резко дернулся вправо, я едва не врезался в него и уже был готов высказать ему пару ласковых о его манере передвижения в многолюдном месте. А парень выдернул один наушник и остановился у тщедушной старушки, торговавшей какими-то мелкими невзрачными яблоками. Может, насобирала падали, может, у самой такие в огороде растут, мне неведомо, но уж больно непрезентабельными были те яблочки. И вот слышу я такой разговор.

– Мать, почем эпплы?

– Чего, сынок? – Не поняла старушка. Парень понял свой промах и исправился.

– Яблочки, говорю, почем?

– А, дык, по десять всего, милок. – Просияла старушка. – Ты на вид-то не смотри, они вкусные, с маво огороду. Надысь вот натрясла немного.

Парень оценивающим взглядом пробежался по явно залежалому товару.

– Сколько у тебя тут?

– Ой, милок.. – Стушевалась старушка. – Я и не знаю… Мабуть, кило три или четыре…

– Так, мать, давай я у тебя это все за полтинник возьму, ок?

– Чегось? – Старушка, похоже, была туговата на ухо.

– Все за пятьдесят отдашь? – Повторил парень громче.

– Ой, милок, конечно, конечно, бери, не пожалеешь, слаадкие! – Затараторила старушка и стала торопливо укладывать убогий урожай в какой-то мятый пакет. Парень протянул сложенную купюру и я заметил, что из-под полтинника едва заметно выглядывала сотня. Я уже хотел было указать парню на его оплошность, но что-то меня остановило. Парень сунул деньги в сморщенную ладонь, легко подхватил пакет и скорым шагом, словно убегая от чего-то, направился к выходу. Я чуть задержался, запнувшись взглядом о почти счастливую бабульку в древнем, многократно заштопанном, но чистеньком плащике, который вряд ли мог согреть тщедушное тело. С трудом догнал парня я уже на улице. Парень оглянулся и, увидев или не увидев что-то свое, как-то неловко, тайком, высыпал практически гнилые яблоки в урну. Обернулся еще раз, удовлетворенно кивнул и пошел дальше. Я не удержался и остановил его.

– Извини, друг, что это было? – Парень сначала не врубился, но, вытащив наушник, все-таки сообразил о чем речь.

– Понимаешь, чувак. – Как-то неожиданно печально произнес юноша. – Яблоки я не ем, вот и выбросил. Тем более такие. Вряд ли кто вообще в здравом уме их даже в руки-то возьмет. А не купить не мог.

– Ты дал ей даже больше, чем договорились…

– Да, знаю. Ну ты сам прикинь, сколько она с этим говном стоять будет? Ну не мог я не помочь, понимаешь?

– Да, понимаю. – Что-то горькое шевельнулось у меня в душе. – Ну мог бы просто денег дать.

– Мог. Но этим я бы ее страшно обидел. Она ж не милостыню просила, а продавала то, что своим трудом заработала. Яблоню ли трясла, падаль ли собирала – пофиг! Она работала! Просто дать ей денег означало бы оскорбить ее. А так и помог, и не обидел. Понимаешь, чувак? – Парень улыбнулся так легко и светло, что мне стало не по себе. А он всунул обратно свой наушник и побежал догонять автобус. Я смотрел ему вслед и никак не мог простить себе своего безразличия. Я ведь не просто прошел бы мимо этой старушки, я бы вообще ее не заметил, хотя она и сидела практически у меня под ногами…

Ряженый.

Опустив голову, глядя пустыми глазами себе под ноги, Санька медленно брел по улице, погруженный в мрачные мысли. Ничего  не замечая он загребал ногами мутную жижу из снега и соли, шлепал прямо по лужам и чуть не врезался в ряженого Деда Мороза, топтавшегося прямо посреди тротуара. Дед Мороз, явно испытывая дискомфорт от промозглой городской слякоти, безуспешно зазывал прохожих написать свои новогодние желания.

– Что, внучок, нос повесил? – Зычный бас ряженого вывел Санька из оцепенения. – Давай, пиши желание, исполню!

– Ага, счаз, исполнит он.. – Пробурчал парень себе под нос.

– Да что случилось-то? – Не отставал сказочный персонаж.

– Чего-чего… – И тут Санька словно прорвало. – Жена, зараза, к любовнику сбежала, развод за три дня оформила, как успела только… С работы поперли, типа сокращение, а на самом деле начальничек своего бездарного отпрыска пристраивает… Погода еще «блеск» просто, где это видано, дождь под Новый год…

– Да… Сочувствую… – Промолвил ряженый. – Ну, работа найдется, не переживай…

– Найдется, ага.. – Не поверил парень. – Где я тебе ее под праздник найду?

– Найдешь, не волнуйся. – Уверил Дед. – Жена-то, поди, все забрала? Жить-то есть где?

– Жить есть. – Грустно усмехнулся Санька. – Квартира еще до свадьбы куплена, под «совместно нажитое» не подпадает.