По ту сторону от тебя (СИ)

Мне потребовалось пятнадцать минут на всё: покидав первые попавшиеся под руку вещи в сумку, с которой обычно ходила в спортзал, я поспешно закрыла все окна, набрала отцу сообщение и выскочила в коридор, где меня всё в той же позе ждал Новгородцев. Наверное, за это время он тоже успел принять какое-то решение, потому что, когда мы сели в салон его машины, на навигаторе уже светился установленный маршрут. Какая уверенность для приезжего, не находите?

Но я тоже не стала проявлять любопытство. Во-первых, мне было всё равно, куда нам ехать, главное — подальше от моих семейных драм, а во-вторых, мне элементарно хотелось переложить на кого-нибудь другого ответственность за принимаемые решения.

В итоге череда событий последних дней неожиданно привела меня в сосновый бор.

***

Местная база отдыха позиционировалась как островок спокойствия, обеспечивающий полный детокс от шума и социальных сетей. Последнее, к слову, было чистой правдой — интернет здесь отсутствовал напрочь. Не то чтобы я по нему сильно скучала, но попытка отправить сообщение с указаниями на ближайшие дни моей помощнице успехом не увенчались. Телефон я включала с опаской, уверенная в том, что стоит мне войти в сеть, на меня тут же обрушатся все проблемы этого мира. Но смартфон продолжал хранить молчание всё время, пока я печатала смс, вспомнив домессенджеровые времена.

Впрочем, это было далеко не самым главным. Маленькие деревянные домики были раскиданы по лесу так, что обитатели одного коттеджа оказывались полностью изолированы от всех остальных, что дарило иллюзию полной уединённости. Пока Глеб решал вопросы с нашим заселением, я стояла, задрав голову, и рассматривала голубое небо, видневшееся сквозь ветви сосен. Смотрела и всё никак не могла вспомнить, когда же я позволяла себе вот такой вот спонтанный отдых, вдали от дел и проблем. Нет, я не была настолько упаханным трудоголиком, но даже последняя наша с Крис поездка на Бали словно несла на себе странный налёт повседневной жизни, где маленькая девочка Кира по какой-то причине должна была играть роль всемогущей и всезнающей Киры Юрьевны Килиной.

А сейчас... Сейчас хотелось послать всё к чёрту и просто дышать свежим воздухом, наполненным запахом хвои, бани и ещё чего-то… такого горьковато-обворожительного.

— Идём? — коснулся моей руки неслышно подошедший Глеб.

Я вздрогнула и, повернувшись к нему, вдруг расплылась в неожиданной улыбке, повторив за ним с лёгкой хрипотцой:

— Идём, — после чего, приподнявшись на носочках, чмокнула его в нос.

Если сходить с ума, то делать это по полной, не так ли?

***

Наш домик, сооружённый из стекла и дерева, имел форму треугольника. Но как следует рассмотреть его мы смогли только к вечеру, выбравшись, наконец-то, из спальни, куда я затащила Глеба в каком-то истерическом порыве. Впрочем, он не сильно возражал, вернее совсем не возражал, отвечая с ещё большей страстью на каждое моё движение. Меня буквально с ума сводила эта его мнимая покладистость, казалось, он соглашался на все мои безумства, однако я была готова поклясться чем угодно, что решения здесь абсолютно точно принимала не я. С одной стороны, это меня подкупало, а с другой стороны — пугало… Но страх этот был какой-то поверхностный, лишь добавлявший некой перчинки всему происходящему.

Уже потом, когда мы сидели на крыльце в глубоких плетённых креслах, пили чай, заботливо заваренный Новгородцевым, и всматривались в закатное небо, раскрашенное всполохами красного и оранжевого, Глеб всё же снизошёл до вопроса:

— Так что у тебя сегодня случилось?

Я задумчиво потёрла нос и, игнорируя всякие правила приличий, ответила вопросом на вопрос:

— Тебя когда-нибудь предавали?

Глеб Михайлович призадумался. И думалось ему отнюдь не о том, предавали его или нет. Вопрос его мучил гораздо более сложный — говорить мне правду или отшутиться. Не знаю, как я это поняла, но внутреннее чутьё подсказывало, что именно сейчас в наших отношениях наступает поворотный момент.

Рассматривая с интересом свои руки, он попеременно сжал-разжал свои кулаки, сначала левый, потом правый. Словно в сказке. Налево пойдёшь — коня потеряешь, направо пойдёшь — головы не сносить.

Но самым интересным было другое. Новгородцев прекрасно осознавал, что я всё вижу и понимаю, и это, безусловно, придавало происходящему некоторую фатальность. Словно два канатоходца под куполом цирка, один неверный шаг…

— Сложно дожить до нашего возраста и ни разу не столкнуться с предательством, — улыбнулся Глеб, заставляя моё сердце болезненно сжаться. Всё говорило о том, что он решил пойти по пути наименьшего сопротивления и отделаться от меня шуткой, чем автоматически нивелировал все намёки на любое возможное будущее между вами. Кажется, я даже слышала скрежет металлической сейфовой двери, которая заперла бы мои чувства и душу на сотни тысяч замков. Но Новгородцев почему-то в последний момент успел «подставить ногу», уже куда более серьёзным тоном добавив: — Но я, кажется, понимаю, о чём ты спрашиваешь. О таких предательствах, после которых ты перестаёшь верить людям.