По ту сторону от тебя (СИ)

Я вскинула на неё голову и ничего не сказала. Элементарная задача завязать шнурки на кедах оказалась трудновыполнимой — собственные пальцы никак не желали слушаться. Внутри меня бушевал такой вихрь чувств, что у меня никак не получалось совладать с ним. Одновременно хотелось что-нибудь сломать и тут же забиться в самый тёмный угол и не высовываться оттуда этак лет двести.

— Не переживай, — наконец-то выдавила я из себя, — отцу тебя не сдам.

Мачеха с несчастным видом покачала головой.

— Юры я не боюсь. В конце концов, эти тайны нам ничего хорошего не несут, может быть, хоть так вы сможете оставить прошлое в прошлом.

— Тогда чего…

— Я за тебя переживаю. Чтобы ты глупостей не наделала.

— Я? — резко разогнулась, со шнурками было покончено. — Я и глупости? Пф-ф-ф. Оль, ты меня с кем-то путаешь. Ибо я — сама разумность, — моя речь то и дело отливала истеричными нотками, в этот самый момент я бесила саму себя.

Она хотела сказать что-то ещё, но я не дала, рвано обняв её за плечи и выскочив за дверь.

Где-то на полпути к воротам меня перехватили братья:

— Кира, ты уже уезжаешь?

— А поиграть?

— Потом, — кривовато улыбнулась я им, — в следующий раз. Приеду, и обязательно что-нибудь… придумаем.

Близнецы с недоумением переглянулись.

— Ну хотя бы чуть-чуть, — крайне настойчиво повторил Гошка.

Обычно им без труда удавалось уговорить меня на любую совместную авантюру, но только не в этот раз.

— Нет.

— Не ломайся, — никак не желал сдаваться Мишка. — Мы тебе игру новую показать хотели…

— Нет! — практически рявкнула я и, переступив через Клёпу, буквально побежала к машине.

По трассе гнала с какой-то запредельной скоростью, поэтому в городе я оказалась едва ли не через десять минут.

Отец позвонил мне, когда я уже подходила к дому. Глянув на дисплей, просто сбросила его звонок. Будем честны: разговора с ним боялась. Рассказала уже Оля ему о моём визите или нет? И что в этой ситуации делать мне?

Отца я люблю. Той самой фанатичной детской и болезненной любовью, с которой прошла через все эти годы.

Он был моим кумиром, моим островком стабильности, моим самым… большим разочарованием? Для дилеммы «Можно или нет сравнивать его молчание и поступок мамы» никак не находилось решения.

Двенадцатилетняя Кира в моей голове истерично кричала о том, что её предали и бросили.

А взрослая Кира, как это обычно бывало, старалась найти всему объяснение. Она понимала всех участников этого треугольника, понимала и… неожиданно сочувствовала.

Но принять решение предстояло мне. А я словно зависла меж двух огней и никак не могла найти выхода из этого тупика.

Закрыв за собой дверь, я наконец-то дала волю слезам. С выбором это мне никак не помогло, однако на душе стало… если не легче, то как-то поспокойнее.

— Тебе необязательно сейчас принимать решения, — шепнула я своему отражению в зеркале, набрав полные ладони холодной воды и плеснув её себе на лицо.

В этот момент тишину квартиры нарушил нервный звонок в дверь.

«Папа», — решила я. Ещё раз окинув своего зарёванного двойника взглядом, без всякой радости поплелась в прихожую.

— Чему быть, того не миновать, — напомнила себе и крутанула замок, даже не подумав взглянуть на экран домофона.

Первое, что бросилось мне в глаза, — огромный букет французских роз нежного фиолетово-белого цвета.

— А я тут пораньше освободился, — начал было Глеб, расплываясь в широкой улыбке. Которую, впрочем, тут же смыло с его лица, стоило ему увидеть мою зарёванную физиономию.

Глеб тут же стремительно шагнул ко мне, почти отброшенные розы полетели вниз, но я успела их перехватить, поэтому букет оказался зажат между нами.

— Что случилось? — жаркий шёпот обжёг кромку моего уха.

Я вымученно вздохнула, сдерживая очередной всхлип, и неожиданно для нас обоих попросила:

— Увези меня отсюда.

Глава 7. Откровения

Глеб гнал автомобиль по трассе, а я сидела на соседнем пассажирском месте и, обхватив колени руками, думала о своём. Забавно, но чем дальше мы удалялись от города, тем дышать становилось легче. И дело было вовсе не в чистоте воздуха, а в умении убеждать себя, что нет никакой необходимости решать что-то здесь и сейчас.

Отцу я так и не ответила. Напечатав быстро сообщение о том, что уехала с друзьями отдыхать, выключила телефон. За что сама себя теперь ненавидела. Понимала, что нельзя всю жизнь притворяться страусом, пряча голову в песок, но сейчас… я словно оказалась перед выбором: папа или мама. Наверное, это было слишком для меня в любом возрасте, независимо от того, что указывал паспорт. Пусть мы сотни раз обсуждали эту тему с моим психотерапевтом, я каждый раз уверяла её и себя, что всё прошло и всё отболело. Но нет, не прошло…

В машине стояла полная тишина, если не считать щебетания радио и ровного гудения мотора, которые едва слышно разбавляли наше молчание. Я от всего сердца была благодарна Глебу за то, что он не задал мне ни единого вопроса.

Моё несчастное «увези меня отсюда» было воспринято без всяких возражений и будто бы с пониманием. Он задумчиво почесал затылок, после чего решительно кивнул головой: «Собирайся».