По ту сторону песни

Дорога все же немного усмирила толкающую на необдуманные поступки бурю. Поэтому рассказать все Крушининым Роман смог уже спокойно. Его ни разу не перебили. Только Стефания то и дело бросала испуганные взгляды на него и мужа. А глаза Данилы вместо теплого медового оттенка приняли холодный зеленый: в душе друга Анфисы тоже клокотала ярость.

– И друзей предупредите. Будьте осторожны. Шестаков скор на расправу, – закончил рассказ Роман. Стефания снова посмотрела на него, но на этот раз в ее взгляде была решимость. Она собиралась что-то сказать, но ее отвлек шум приоткрывшейся двери. Мгновение спустя в комнату вбежали два похожих на волчат щенка. А следом за ними с криками в помещение ворвались две рыжие девочки в пижамах.

– Эмма! Алиса! – окликнул дочерей Данила. – Разве вы не должны уже быть в кроватях?

– Мы в кроватях! А они – нет. Не слушаются! – отозвалась одна из девочек и указала на носившихся вокруг стола щенков. – Папа, какие же дети непослушные! Мы с Алисой не такие!

На губах Данилы появилась улыбка, Стефания и вовсе фыркнула от смеха и поднялась. Вначале она вытурила щенков, а затем проводила в соседнюю комнату дочерей. Данила задумчиво проследил взглядом за женой и сжал пальцами обтянутые камуфляжными штанами колени. Роман понимал его сомнения: броситься в омут с головой ради спасения подруги или защитить собственную семью?

– Я позвоню папе, – сказала Стефания, вернувшись в комнату. И пояснила Роману: – Мой папа – влиятельный бизнесмен. Он итальянец, но компании, которыми он владеет, известны не только в Италии, но и в России.

Стефания назвала несколько иностранных компаний с мировой известностью. А затем вздохнула.

– И хоть папа меня очень любит и готов оплатить любой каприз, мы с Данилой решили, что свои дела будем вести сами, без помощи моей итальянской семьи. Я росла на две страны и две семьи: папа часто забирал меня к себе, почти все каникулы я проводила в Италии. Карлотта, папина жена, воспитывала меня как дочь, практически не делая различий между мной и своими сыновьями. Я многим обязана папе и Карлотте, поэтому, повзрослев, перестала принимать от них финансовую помощь. Но сейчас не время демонстрировать гордость. С папиной помощью, через его российских партнеров, мы попытаемся добраться до Шестакова.

– Хорошо бы тебе на это время уехать с дочками в Италию, – сказал Данила. – Ты как раз говорила, что Карлотта снова зовет нас к себе.

– Я одна не поеду.

– Не одна, а с Эммой и Алисой.

– А ты останешься один? С питомником, щенками, занятиями и вот этим всем? – возразила Стефания и покачала головой. – Я могу отвезти дочерей Карлотте, если ты на этом настаиваешь, но сама вернусь.

Спор не разгорелся только потому, что Роман собрался уходить и поднялся.

– Уже поздно. Куда вам? В Москву? – спохватилась Стефания. – Это почти два часа дороги! Оставайтесь, у нас найдется комната.

Данила поддержал жену, аргументируя тем, что Роман нездоров и к тому же устал.

– Я переночую у мамы, – отказался Роман, поблагодарив за гостеприимство. – Она живет в Подмосковье, недалеко от вас.

– Мама – это святое, – вздохнул Данила, попрощался и вышел, потому что в соседней комнате громко заспорили девочки.

Стефания проводила Романа до выхода и, открывая ворота, попросила:

– Вы тоже будьте осторожны. И обратитесь к врачу, не откладывайте. Раны, оставленные этими тварями, опасны.

– Анфису тоже это беспокоило, – с улыбкой ответил Роман. – Но проблема не в том, чтобы обратиться к врачу, а в том, как объяснить ему происхождение ран. Крокодилы, как сказала фельдшер, в наших реках не водятся.

Стефания понимающе улыбнулась. И когда Роман вышел за ворота, сказала ему уже в спину:

– Анфиса – хорошая девушка. Ее совершенно не испортили ни слава, ни деньги. Все такая же добрая и отзывчивая, хоть иногда наивная. Доверилась Дмитрию, увидев в нем защитника, но, к сожалению, ошиблась. Понимаете?

Роман оглянулся на Стефанию и кивнул.

Отъехав немного от дома Крушининых, он припарковался на обочине и набрал Олега, надеясь, что друг, который все еще за границей, ответит.

Ягуар взял трубку после второго гудка и без приветствия спросил, что случилось.

– Хренотень, – честно ответил Роман. – Хренотень случилась. Все усложнилось, потому что перешло на тот уровень, до которого мне не дотянуться. Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы надавить на Шестакова?

– Насколько я знаю, прижать его к ногтю будет сложно. Он знаком с такими людьми, с которыми нам за честь просто в одной комнате оказаться. Плюс ведет свои дела чисто, не подкопаешься. Он же позиционирует себя как ответственного налогоплательщика, честного бизнесмена и так далее! Хотя его позиция и не увязывается со сделками, в которых без мути явно не обошлось. Но Шестаков из любого болота вылезает во фраке и белоснежной рубашке, сечешь? Он метит в большую политику, поэтому ведет себя кристально чисто.