По ту сторону песни

Роман сек, еще как сек. Собирая информацию, не всегда зная, для чего и для кого это делает, он был полезен и удобен. Сколько компроматов он накопал на неверных «мужей»? Кто и для чего эти сведения потом использовал? Вряд ли сами «жены». Сколько раз ему приходилось отслеживать передвижения любовниц, жен и подруг якобы для подозрительных и ревнивых спутников жизни? Роман честно выполнял задания, получал оплату и, понимая, что дальше лезть не стоит, и не лез. Он был удобен и полезен ровно до того момента, когда из простого «собирателя информации» перешел в категорию «аналитиков» и задался слишком многими вопросами. И Меринов сейчас ясно дал Роману понять, что аналитика – не его дело. Вот его красная черта – эта зеленая папка. «Конверт с фотографиями», который обернулся против него. Роман знал, что рано или поздно эта или любая другая папка появится на свет, поэтому так долго и оставался простым «собирателем информации».

– Нам нужна эта девушка, певица.

– Зачем? – спросил Роман раньше, чем успел прикусить язык.

– Поговорить. Задать ей пару вопросов, – улыбнулся тонкими губами Меринов. – Только и всего.

Нет, не только. Иначе не появилась бы сейчас на свет эта папка, дожидавшаяся серьезного повода. Если сказать Меринову, где находится Анфиса, он и его люди вырвут ее из лап шакала Шестакова. Только попадет тогда «пташка» прямиком в лапы льва. И «львом» тут был не Меринов, а тот, кто стоял над ним.

– Я не знаю, где она, – твердо заявил Роман.

Меринов задержал на нем взгляд, пытаясь понять, лгут ему или нет. Бояться Роману было нечего: он действительно не знал, куда Шестаков увез Анфису.

– Она тебе никто. И ты ей никто, – тихо и четко произнес Меринов. – Не стоит рисковать свободой ради чужого человека.

– Геннадий Иванович, мы закончили, – вовремя заглянул в кабинет один из тех, кто обыскивал приемную. – Ничего интересного. У секретаря в компьютере – только папки с рецептами, косметическими масками и схемами для вязания. В ежедневнике – записи к маникюрше и парикмахеру. Два раза в неделю стабильно!

– Какая у тебя секретарша… предсказуемая. И где таких дур берут? – усмехнулся Меринов, поднимаясь из-за стола. – Ногти, маски… Понятно, почему так просто оказалось ее запугать. Она хоть кофе варить умела? Или только ногти перекрашивала?

– Еще и волосы, – с честным видом ответил Роман. – Каждую неделю красилась в новый цвет. Но я держал ее из-за кофе. Готовила она его отменно!

– Поила отменным кофе, а сама тебя со всеми потрохами сдавала, – позлорадствовал Меринов. И, беря папку со стола, припечатал:

– Нам нужна эта Анфиса. Через два часа позвоню и узнаю, как продвигаются поиски. Иначе…

Меринов потряс папкой и вышел. Услышав, что в приемной стихли шаги и голоса, Роман прикрыл глаза и медленно выдохнул. Как хорошо, что он так толком и не начал искать Анфису, а потому не оставил следов. Как хорошо, что умница Вита, несмотря на предательство, всю отработанную информацию удаляла и заполняла папки… рецептами. Роман ее этому не учил. Просто когда-то обмолвился, что не использует компьютер как хранилище информации.

А вот заняться поиском Анфисы ему придется. Меринов позвонит через два часа…

Глава 19

– Ваши песни автобиографичны?

– Отчасти да. Я не могу петь о том, чего не прожила или не чувствую. Даже чужую историю мне необходимо сначала пропустить через себя.

(из интервью Анфисы для программы «Папарацци»)

– Ты поняла, что я сказал?! – взвизгнул Шестаков.

Как же она раньше не замечала истеричных интонаций в его голосе, когда он злился! Впрочем, очарованная ухаживаниями Дмитрия, Анфиса много чего не замечала. Например, не видела, что в моменты гнева уродливым становится не только его голос, но и лицо. Не замечала, как белеют от ярости его глаза. И что сам он, казавшийся ей сильным, на самом деле – ничтожество, раз способен бить слабых, беззащитных и поверженных.

Анфиса зажмурилась, когда Шестаков замахнулся на нее, но удара не последовало. Она боязливо приоткрыла глаза и увидела, что он, дрожа от бешенства, все же опустил руку. Но, не ударив физически, Шестаков отхлестал ее оскорблениями и угрозами, вдоволь поизмывавшись и напомнив, что она – никто, ничтожество из подворотни. И как пробралась в шоу-бизнес, так и скатится обратно в канаву. Анфиса гордо вскинула подбородок, и это снова вывело Шестакова из себя.

– Ты… Ты! – прошипел он ей в лицо. – Шлюха!

Сбежавшая невеста – это не официант, ошибившийся с температурой вина, и не секретарь, подавшая не тот сорт кофе. Это даже не бизнесмен, уведший из-под носа выгодный контракт, потому что такие проблемы Дмитрий привык разруливать. А вот так прилюдно и скандально его кинули впервые, и прощать такой позор он не станет.