По ту сторону Рая

В лифте я смотрю на себя в зеркало и понимаю, что у меня размазана косметика. Немного черных подтеков под глазами — как символично — отражает мое настроение. Глеб открывает дверь квартиры, я прохожу внутрь и внаглую иду в гостиную, прямиком к бару. Веду пальцами по бутылкам, беру мартини и наливаю себе полбокала. Говорят, нельзя мешать напитки, иначе похмелье будет тяжёлым — хуже уже не будет. Да, завтра у меня начнётся настоящая ломка по этому мужику и, возможно, мне понадобится реабилитация. Добавляю в мартини льда, облокачиваюсь на бар, и смотрю, как Глеб снимает пиджак, нервно стягивает с себя галстук, отшвыривая его в сторону. Он всегда сексуален, даже когда злится.

— А Оксана в курсе существования этой квартиры? — язвительно спрашиваю, отпивая напиток.

— Да, — спокойно отвечает он и закатывает рукава белоснежной рубашки.

— Ууу, даже так, — иронично усмехаюсь. — Наверное, наведывается сюда, раз в неделю, стирает пыль и меняет белье на кровати, где ты трахаешь любовниц? — он слушает меня, облокачиваясь на спинку дивана, складывает руки на груди и наблюдает за тем, как я допиваю мартини и наливаю себе еще. Голова идет кругом, тело немеет и мне почти хорошо. Почти все равно на этого дьявола и почти плевать на чувства, которые горят внутри. — В каких позах ты с ней спишь? Так же грубо и извращённо? — меня несет, и я выливаю весь поток мыслей в своей голове. Не хочу держать их в себе. — Или ее ты нежно любишь, а меня грязно имеешь? Ты врешь всем! Ты не имел никого права делать из меня любовницу! — повышаю голос, хрипну и запиваю подступающие слезы мартини.

— Все сказала?! — от его резкого грубого голоса идут мурашки, но мне не страшно. — А теперь слушай меня! Я не лгал! Мы официально не женаты. Оксана моя гражданская жена и мать моего сына. Она моя другая жизнь, которая тебя не касается! Тебе мало того, что я тебе даю? — а мне становится смешно. И я смеюсь, запрокидывая голову.

— То есть ты даже не станешь оправдываться и рассказывать мне, как тебе плохо живётся с женой, или о том какая она сука, и вы живете только ради ребенка?! Ни одного оправдывающего фактора?

— Нет, я вообще ничего не собираюсь обсуждать с тобой. Для тебя этой стороны моей жизни не существует! Ты даёшь мне интим, расслабление, удовлетворение необходимых потребностей, энергию и помогаешь забыться. Я в ответ щедро плачу.

— Нет! — вновь допиваю мартини и с грохотом ставлю бокал на стойку.

— Кажется, ты не понимаешь, — ухмыляется Романов, отталкивается от дивана и идёт на меня. — Я не спрашиваю твоего желания. Ты принадлежишь мне и делаешь, что я хочу. Пока мне не надоест! — его глаза темнеют, становясь черными, а голос — стальным.

— Этого не будет! Я не умею делить мужчину, либо ты только мой, либо… — сглатываю, когда он подходит вплотную. Пытаюсь обойти Романова, выскользнуть, но он хватает меня за руку, толкает и вжимает в стену.

— Кажется, ты не слышишь меня. У тебя нет выбора! — я пьяна, комната кружится и нет сил сопротивляться, но я собираюсь, размахиваюсь и даю ему пощёчину, со всей силы и с удовольствием наблюдаю, как по его щеке расползается красное пятно. Размахиваюсь ещё раз и бью по другой щеке, чувствуя, как отбиваю ладонь. Романов хватает меня за скулы и больно сжимает.



— Все, удовлетворена?

— Нет! Отпусти, мне противны твои касания! — шиплю ему в лицо. Силы неравны, драться с хищником бесполезно, я только теряю силы. Он подавляет меня, опуская вниз. И я ведь была готова сползти к его ногам, но не в качестве временной игрушки.

— Заткнись! — рычит мне в губы, кусая больно нижнюю, сильнее вжимая, лишая дыхания. У меня все плывет перед глазами. Ещё немного и из глаз хлынут слезы, которые я пытаюсь удержать. Мне хочется рыдать от бессилия и безысходности. Ведь он не шутит — Романов действительно считает меня своей вещью. — Теперь мы поговорим о тебе! Ты не ответила на вопрос, Стефания. Ты трахаешься со своим бывшим?!

— А что если — да! — дерзко отвечаю и в ту же секунду жалею. Он сильнее сжимает мои скулы, причиняя боль, а темные глаза загораются яростью. И мне становится страшно. Нет не от его реакции. А от того что Романов сломает меня и действительно превратить в безвольную игрушку. А я не хочу! Лучше сдохнуть от тоски и боли. Чем у его ног на вторых ролях и никогда не узнать любви.

— Тогда ты достойна того, чтобы тебя трахали как шлюху! — кидает мне в лицо и из моих глаз брызжут слезы. Романов хватает меня и тащит в сторону спальни. Я запинаюсь на каблуках, подворачиваю ноги, рыдаю в голос, но ему всё равно. Глеб затаскивает меня в спальню и швыряет на кровать. На мгновение впадаю в ступор, ещё ни один мужчина так со мной не обращался, и я не собираюсь этого терпеть, хочу подняться и уйти, но он толкает меня назад, словно я неживая кукла.

— Изнасилуешь?! — в истерике кричу, пытаясь вновь подняться и уже жалею, что так напилась, потому что ноги и руки не слушаются. Не могу ускользнуть от этого монстра. Романов открывает прикроватную тумбу и достает оттуда широкие кожаные наручники, и я понимаю, что мне сегодня уже не вырваться.