По ту сторону реки [6 книг] [Компиляция]

Вечеринка действительно удалась, и о ней долго еще вспоминали. Например, как скинули в бассейн Густава Вениаминовича и его неофита Матвея, которые несколько раз возникали под навесом и приказывали не выбегать голыми на снег. Кто-то помнил, что Заиграй-Овражкин стоял рядом с ними и уверенно кивал, соглашаясь с их замечаниями, только надеты на нем были одни плавки, а в волосах над ухом блестела сосулька.

Митя подтрунивал над сестрой, что теперь та непременно захочет отпраздновать свой день рождения грандиознее, и в конце концов так и произошло — родители разрешили ей устроить маскарад, о котором она так давно мечтала. Долго ли ей пришлось их уговаривать, он не знал, потому что застал лишь самое начало разговора, а потом мама отправила его с поручением, да так внезапно, будто хотела избавиться. Эта мысль больно сжала нутро, и Митя тут же попытался ее прогнать: ну с чего ему думать такое о своей матери? Разве могла она просто не хотеть его видеть? Он сгреб письма, которые принес в комнату Виктор. Надо было ответить хотя бы на два: предложение от Ивана "Клуба" поучаствовать в политических обсуждениях с наследниками и наследницами других влиятельных семейств и на приглашение Агафьи заглянуть на чай. Все это показалось ему таким бестолковым и несрочным, что он снова вернулся к неприятным мыслям о матери. Взгляд его упал на старую книгу на ее туалетном столике. Книгу эту он видел сотню раз и помнил с самого детства. Она всегда лежала либо здесь, либо у кресла, где мать читала, либо на балконе третьего этажа. В общем, у нее под рукой. Просто потрепанный томик рассказов даже без пометок на полях. Митя сунул книгу в карман вместе с письмами. Он уже как-то думал о том, что для эксперимента с Гречкой надо захватить из дома несколько вещиц с историей. И эта книжка показалась подходящей.

* * *

Около трех десятков воспитанников получили приглашения на маскарад. Катя с любопытством читала через Севино плечо официальное приглашение от Анисьи и улыбалась, заметив приписку "приходи со спутницей или спутником". Сева оставил ее обсуждать с подружками костюмы, а сам выскользнул из Огненного чертога и прокрался к угловой комнате на втором этаже. Будучи коршуном, он видел через окно, как Водяная приходит сюда колдовать над зеркалами.

Зеркала оказались расставлены повсюду: большие и крошечные, настенные и даже старые сломанные зеркальники. Он выбрал овальное в витой раме, оно чуть выступало из круга и потому показалось ему самым подходящим для ритуала приворота. Из поясной сумки появились свечи, травы и кроило. Из кармана он достал переписанное заклинание на полузабытом языке. Ритуал требовал особого состояния. Нельзя было думать о смерти, о том, что все это он проделывает только для того, чтобы взять на себя проклятие. Требовалось стать влюбленным. Страстным. Помешанным на ней. В общем, тем, кто обычно прибегает к подобным действиям. Он даже почти убедил себя, что ему это дается с трудом и получается только благодаря нескольким попыткам.

Надо было вспомнить любой сон о Полине, тем более что все они были похожими и заканчивались примерно одинаково. Тело наполнилось приятной тяжестью. Свечи вспыхнули, закурился терпкий дым от пучка полыни, на нем с шипением растворилась капля крови. Сева смотрел на мутное отражение и шептал заклятие, всем телом и всей душой желая, чтобы оно сработало. Он представлял, как поддается Водяная его чарам, как она опадает в его руках и горячо вздыхает, как ресницы ее дрожат.

Повторив трижды, Сева размеренно выдохнул, но тело не желало успокаиваться. Он погасил свечи, смел остатки трав за раму и только хотел встать, как дверь комнаты открылась и на пороге показалась Катя.

— А-а, вот ты где… Прости, был занят ритуалом?

— Уже закончил! — выпалил Сева.

— Значит, я не отвлекаю? Какая интересная комната! — Она опустилась рядом, оглядывая горы сваленной мебели. Ее глаза отразились сразу в нескольких зеркалах под разным углом, и что-то внутри Севы заликовало, словно только что он стал ближе к Водяной колдунье еще на шаг — ведь именно так, наверное, она что-то рассматривала в отражениях. Волна жара вновь прошлась по телу. Катя обернулась — разбуженная нежить уже принялась плести чары.

— И что же это за место? — Она подалась к нему, теплое дыхание коснулось кожи.

— Одна из кладовок, в которые никто не ходит.

— Ах, никто не ходит? — Катя легонько коснулась губами его губ. — Значит, нас не найдут?

Сева ощутил, как засыпает его собственная воля. Тело просило тепла. Оно настойчиво желало близости. И девушка рядом хотела того же. Он поддался, Катя забралась сверху.

— Я могу заколдовать дверь, чтобы никто не вошел… — прошептала она между поцелуями.