По ту сторону синих гор (СИ)

-               И желательно, чтобы они твою красоту потом даже с магией содрать не могли! - поддакнул ему ещё один побратим.

-               А ну тихо! - беззлобно шикнул на них Горд. - Как дети малые! Дома дурачиться будете. У нас здесь ещё дело незаконченное, так что ведите себя хорошо. И сядьте, поешьте!

-               А это вообще жрать не опасно? - кивнул на длинный, заставленный едой стол Воле. - Что как оно отравленное?

-               Ты от стряпни своей Ранди до сих пор не завернулся, а всё о каких-то ядах переживаешь! - насмешливо подмигнул ему Бьёрн, и кайгены, хоть раз пробовавшие жутко солёную или острую похлёбку супружницы Волса, зашлись весёлым хохотом.

Насупив густые тёмные брови, Воле метнул в Хранителя полный обиды взгляд и в сердцах буркнул:

-               Я посмотрю, чем тебя твоя магичка кормить будет! И сможешь ли ты это переварить!

Бьёрн замер, свирепо уставившись на парня, и тот, виновато опустив серые со стальным отливом глаза, неловко передёрнул плечами:

-               Прости оэн*, я не со зла это сказал. Просто не люблю, когда мою Ранди обижают. Может она и не лучшая в Сивельгарде стряпуха, но меня устраивает.

Он был прав. Кому какое дело, отчего у зеленоглазой и улыбчивой жены Волса, с утра до вечера поющей, словно сладкоголосая птичка, постоянно пригорали то каши, то жаркое? Главное, что смотрела она на своего мужа, как на ясную зорьку, а пела так красиво, что и сам Бьёрн, нередко проходя мимо их дома заслушивался.

Ему вдруг стало стыдно за свою неудачную шутку и, протянув побратиму ладонь в знак примирения, он произнёс:

-               И ты меня прости. Не хотел тебя обидеть. Твоя Ранди замечательная хозяйка, а когда поёт, так можно не только о еде забыть, но и о том, куда шёл.

- Это верно! Вот бы сейчас её послушать, - согласно закивали все мужчины, и губы Волса тронула мечтательная улыбка, совершенно не подходящая облику сурового и хмурого кайгена.

Где-то глубоко в душе Бьёрна шевельнулось что-то похожее на зависть. Неправильная и необоснованная. Кто же виноват в том, что по возвращению домой Волса ждут ласки и объятия жены, а его, Бьёрна... Впрочем, кайген и думать не хотел о том, что его ждёт.

****

В заполненной прислугой и швеями комнате царила тихая и мрачная атмосфера, как будто мне шили не свадебное платье, а поминальный саван.

Женщины со скорбными, унылыми лицами хлопотали вокруг меня, ловко примётывая по месту выкроенные куски ткани. Общались они между собой шёпотом или знаками, опасаясь, что их болтовня спровоцирует у меня истерику. Напрасно. Оплакивала мою загубленную жизнь только Лютея, периодически исчезая за ширмой и появляясь оттуда с опухшим от слёз носом и красными глазами.

Мне уже было всё равно. Пустым сухим взглядом я смотрела, как за окном хаотично кружат пушистые снежинки, бьются о стекло, тщетно пытаясь ворваться в комнату, наполненную светом и теплом, и не понимают, что там их ждёт погибель.

Мне виделась в этом какая-то аллегория и схожесть с собой. Я как те снежинки медленно падала в неизвестность. Пугающую и безрадостную.

- Госпожа, мы закончили. Желаете на себя посмотреть? - одна из девушек услужливо застыла передо мной с круглым бронзовым зеркалом, но я даже не повернула в её сторону голову, продолжая смотреть в окно.

- Нет.

- Платье будет готово к утру, - будто мне было не всё равно, заметила она, помогая снимать с меня остальным служанкам смётанный брачный наряд.

Отрешённо кивнув, я переступила через лужицу белой ткани, съехавшей к моим щиколоткам, и как только женщины вышли из комнаты, облегчённо выдохнула.

Позади раздалось тихое сопение Лютей. Подбирая разбросанные по полу обрезки лент и лоскутов, она тихо давилась слезами, изо всех сил стараясь на меня не смотреть.

- Перестань. И так тошно, - устало выдохнула я. - Принеси мне лучше воды. Во рту пересохло.

Девушка кивнула, на миг замялась, а потом рухнула передо мной на колени, прижавшись губами к изуродованным пальцам на моей правой руке.

- Как же это, госпожа? Что же это делается? За что же вас этим извергам на поругание? Как подумаю, что мне завтра постель стелить для вас и этого... Жить не хочется!

Сердце ухнуло вниз, а ладони вмиг стали липкими и холодными. О том, что случится завтра я вообще старалась не думать, потому что меня начинало лихорадить и колотить мелкой дрожью. Не такой я себе представляла свою первую брачную ночь.

- Хватит плакать, - грустно погладив голову преданной и верной служанки, вздохнула я. - Ты меня расстраиваешь. Иди собирай сундуки, Лютея. У тебя не так много времени для этого осталось.

Встав с колен, девушка горько всхлипнула. Послушно кивая головой, она покинула мои покои, и опустошающая тишина легла мне на плечи тёплым пледом. Как долго ещё будет доступна мне эта маленькая привилегия думать и грустить в одиночестве?

Проследовав к окну, я взобралась с ногами на подоконник, подтянула к груди колени, тоскливо обводя взглядом улицу. Серая тень внизу привлекла моё внимание, и я не сдержала судорожного вздоха, узнав в запорошенном снегом парне, неотрывно глядящем в мои окна, Ральфа.