По ту сторону синих гор (СИ)

В груди жарко пульсировало, перехватывало дыхание и сердцу там совершенно не хватало места. Голова шла кругом. Мне сложно было стоять, дышать, думать. Мне нужно было за что-то ухватиться, чтобы вынырнуть из этого чувственного угара, не оставляющего мне никакого шанса на бегство и спасение. И я тщетно цеплялась руками за липкий воздух вокруг нас, мокрые плечи мужа, его льнущие к моим пальцам волосы - скользкие, тяжёлые, словно намокший шёлк.

Он поднял меня, утаскивая куда-то в темноту, целуя там с тихим ворчанием и иступлённой одержимостью.

Этот ненормальный что-то сделал со мной. Лишил воли и рассудка. Я словно слепой котёнок шарила в сгустившемся мраке руками, ища точку опоры. Потому что я падала. С каждым новым прикосновением мужа проваливалась в какую-то вязкую тёплую трясину, не в силах сделать даже вдох.

Мои пальцы вдруг зацепилась за веревку, впиваясь в неё с надеждой утопающего.

Что-то тихо скрипнуло вверху, а затем обрушилось на нас ледяным водопадом отшвыривая от меня губы супруга, свирепо зарычавшего от внезапной утраты.

Руки мужа по-прежнему крепко сжимались у меня на шее и бедре. По нам стекала холодная вода, рисуя дорожки на разгорячённой коже, и кайген недоуменно на меня таращился, словно пытался осмыслить, что же произошло.

Удары моего сердца, отсчитывающие мгновения, утихли, когда медведина наклонился, ткнулся мокрым носом в изгиб моей шеи и с улыбкой в голосе выдохнул:

-            Хитра...

Я всё ещё находилась в состоянии какой-то гипнотической заторможенности, плохо гонимая, что произошло. Внутри надсадно ныло, словно тело не дополучило чего-то важного, вот только чего - я и сама не знала.

- Надо возвращаться, - пробормотал кайген, пошевелился, нарочито задевая мягкими губами мои скулу и висок, вновь заставляя болезненно вибрировать натянутый внутри меня горячий нерв. - Не время... Да и не место...

В его сиплом вздохе появилось и пропало разочарование.

Подхватив меня на руки, он вынес меня в ту комнату, что походила на столовую, и полоснувший по глазам свет вдруг обнажил всю картину происходящего, раскрашивая яркой палитрой мельчайшие детали.

Я и он - мокрые, тесно прижатые друг к другу. Моя рука обвита вокруг его шеи, его, поддерживающая мне спину, касается груди. И моё поведение сейчас ничто в сравнении с тем,что я вытворяла в душной горячей комнате, гоняясь за кайгеном в чём мать родила.

Двуединый, стыд-то какой!

Усадив меня покрытую тканью лавку, он стащил с другой сухой кусок холста, заворачивая меня в него с головой, будто младенца.

Пронзительно синие глаза мужа удовлетворенно сверкнули, когда приблизив ко мне своё лицо, он зачем-то шумно потянул носом воздух.

- Ну вот... Другое дело. А то воняло от тебя - не пойми чем.

Я часто заморгала, растерянно кутаясь в холст.

Что значит «воняло»?

Нет, я, конечно, вспотела, пока гоняла Скъёльда по заднему двору, да и в сажу потом хорошенько извозилась. Но не до такой же степени, чтобы вонять!

То есть он меня поэтому своей метелкой березовой лупил?

Я открыла рот, собираясь возмутиться, да так и замерла, пялясь на жадно пьющего у окна из кувшина мужа.

С его тёмных, как ночь, волос по рельефной спине желобку позвоночника стекали капли воды, и я,облизав губы, проследила за тем, как они исчезают за поясом его мокрых и облепивших ягодицы штанов, мало что теперь скрывающих от моего взгляда.

Это было как-то ужасно неправильно, подглядывать за ним, но я впервые увидела то, чего из-за страха раньше не замечала. У кайгена несмотря на его пугающие габариты была красивая фигура. Широкая рельефная спина, сильные руки, узкая талия, крепкие длинные ноги. На это было... приятно смотреть.

Двуединый, о чём я вообще думаю!

Он резко развернулся, смерив меня с головы до ног, и губы его растянула улыбка.

- В дом пора возвращаться, - отставляя на подоконник кувшин, обувая сапоги и подхватывая с лавки у окна свою шубу, заявил он, быстро направляясь ко мне. - А ну ка, иди сюда, малинка!

Кто?!

Пока я гадко кривилась, медведина завернул меня в тёплый мех и потащил на улицу.

Полуголый, мокрый...

Слова негодования вырвались сами собой:

- С ума сошёл? Оденься! Мороз же...

Он остановился. Недоверчиво нахмурился и вдруг широко оскалился.

Чему он всё время улыбался? Пришибленный!

- Остыть надо, - загадочно шепнул мне на ухо он. Раад скоро. Не хорошо перед сородичами с бугром в штанах щеголять.

У меня дар речи пропал. Краска залила лицо, от прямолинейности намека мужа и я зарылась носом в мех его шубы, не зная, куда спрятать глаза.

Я не маленькая, чтобы не понимать, чего он от меня хочет. И то, что он до сих пор меня не тронул,скорее странно, нежели правильно. Хотя, кто знает, чем сейчас бы всё закончилось, не опрокинь я на нас холодную воду.

Как часто мне приходилось слышать во дворце, жены не спрашивают, желает ли она исполнять супружеский долг. Само это слово подразумевает осознанную необходимость его возмещения. А в нaшeм случае - это было ещё и одним из основных пунктов подписанного перемирия.