По ту сторону смерти

— Портобелло-роуд, — обернувшись, сказал водитель. — С вас один фунт тридцать три пенса.

Роуз Понсонби, очаровательная старушка девяноста лет, величественно восседала на кушетке среди розовых подушек и любимых кошек. В одной руке она держала блюдце с чашечкой чая, другой грациозно поднесла ко рту кусочек бисквитного печенья.

— Что касается меня, то я считаю, что, когда зубы впиваются в яремную вену, получаешь ни с чем не сравнимое, близкое к оргазму наслаждение. — Голос у Роуз был чрезвычайно высокий и чуть надтреснутый. — Однако остальные дамы расходились в оценках, если речь заходила об использовании зубов. Маргарет, к примеру, настойчиво доказывала, что зубы символизируют фаллическое начало, в то время как Джоан — она сильно сдала и слышит уже не так хорошо, как прежде, — буквально вопила, что все эти фаллические ассоциации не что иное, как попытка защитить неискушенного читателя от очевидной вагинальной угрозы, которую символизирует рот, снабженный страшными клыками. — Она радостно хихикнула. — Ах, дорогая, я так люблю порассуждать на отвлеченные темы. Я нахожу, что ничем не оправданная, бессмысленная жестокость замечательно возбуждает.

— Да-да, превосходно. — Харпер кивнула — мысли ее были заняты совсем другим. Она так и не притронулась к своей чашке — фарфоровой с синим узором в китайском стиле — и к печенью. Она то набивала табак в пенковую трубку, то машинально подносила к ней огонь, хотя все это время практически не курила. Она сидела на краешке розового пуфика — о ее испещренную синими венами щиколотку терлась черная мэннская кошка[33]

, — и ее рассеянный взгляд то и дело скользил по стенам небольшой гостиной.

В этой комнате — буквально забитой книгами, которые стояли на полках, валялись на каминной полке и стопками возвышались на полу, — с эркером, наглухо занавешенным тяжелыми зелеными гардинами, с бесчисленными пуфиками и креслами, занимавшими все свободное место вокруг круглого чайного столика, — Харпер становилось все более не по себе, она начинала испытывать что-то вроде клаустрофобии. Тем более что глаза ее продолжали натыкаться на те же загадочные, мистические сочетания трех цифр. Остановившиеся часы на каминной доске, стрелки которых показывали 3 часа 31 минуту. На чайном столике стопка библиотечных книг — сплошь фантастика — с одним и тем же индексом: 133. В углу на полу подле небольшого бюста Константина Великого спала персидская кошка. «Почему именно Константин?» — про себя размышляла Харпер. Выбитая у основания бюста надпись на латыни гласила: «Сим победиши», напоминая о видении императором в 312 году от Рождества Христова креста — событии, подтолкнувшем его к принятию христианства в… триста тринадцатом.

— Так ты хотела поговорить о Монти?[34] — спросила Роуз. — А ну-ка, подите прочь, гадкие животные, — прикрикнула она на двух кошек — полосатую и черепаховую, — которые вскочили на столик, едва не опрокинув чашки. — Он наверху, Монти, — только я сомневаюсь, что он согласится составить нам компанию. Он не появляется с осени, с тех пор, как его оскорбила Джулия Фицрой-Лиман-Сент-Джон. Она спросила его, почему после своей смерти он совершенно не озлобился, тогда как привидения из его рассказов — настоящие исчадия ада. Как можно сказать такое душке Монти? — Роуз мечтательно закатила глаза, все это время она нежно поглаживала примостившуюся у нее на коленях мальтийскую болонку. — На самом деле Джулия просто всегда ревновала его ко мне.

— Да уж, — буркнула Харпер, поднося к губам чашку с остывшим чаем.

На колонтитуле прижатой книгами газеты значилось: Март 13-е, 1992, пятница. Харпер почувствовала, как на лбу у нее выступает испарина. Она ничуть не удивилась бы, увидев в дверях эмиссаров Яго, явившихся, чтобы похитить ее.

Роуз Понсонби многозначительно вздохнула, рассеянно поправила пучок серебристых седых волос на затылке. Длинная полосатая кошка прыгнула к ней на колени и грациозно выгнула спину.

— Мы с Монти все вспоминаем старые добрые времена, которые кончились с началом Первой мировой войны. Разумеется, я была тогда еще ребенком, но Монти все прекрасно помнит. Ты же знаешь, он был деканом Королевского Колледжа в Кембридже, и я с удовольствием слушала его рассказы о знаменитых рождественских вечерах.

Харпер все больше мрачнела, слушая ностальгические вздохи Роуз: на губах старой дамы брезжила блаженная улыбка, она задумчиво покачивалась на кушетке, не переставая поглаживать кошек. Меж тем взгляд Харпер упал на валявшийся возле торшера клочок бумаги с номером телефона: 313-… — остальных цифр не было видно.