По ту сторону тьмы

— Нет. Мне было неловко, стыдно и немного больно. Почему об этом так много говорят и пишут целые романы? По-моему, писатели просто преувеличили ценность этой стороны любви. Правда, не знаю, как объяснить разговоры горничных. Я как-то подслушала, о чем они болтают. Они обсуждали… это самое. Говорили о своих дружках и смеялись. Или это со мной что-то не так, если всем остальным нравится?

— Не так, но не с тобой, — непонятно ответила Вельма. — А с твоим Реймондом. Позже ты сама все поймешь. Когда встретишь подходящего мужчину.

В тот момент я и думать ни о каких мужчинах не желала. Но время показало, что колдунья была права — как обычно.

***

Я скрючилась на холодном полу, обхватив плечи руками. Во сне ко мне снова вернулась полузабытая боль от предательства. Зачем, зачем незнакомец напомнил мне о Реймонде? Я смогла убедить себя — не без помощи Вельмы — что он был всего лишь незначительным эпизодом в моей жизни. Пусть и нескоро, но я вновь начала интересоваться мужчинами. Поначалу мне казалось, что я больше никогда-никогда не позволю ни одному из них прикоснуться ко мне. Но Вельма, когда я поделилась с ней своими соображениями, отреагировала весьма неожиданным образом.

— Конечно, не позволишь, ты ведь трусиха.

— А вот и нет! — возмутилась я. — Просто мужчины мне противны.

— А вот и да! — торжествующе расхохоталась колдунья. — Ты сама их боишься.

— Не боюсь!

— Неужели? Да ты скорее лягушку проглотишь, чем по своей воле прикоснешься к мужчине. И все из-за страха. Маленькая трусиха, вот ты кто. А еще Лерой! Да ты недостойна столь громкого имени.

Вельма провела меня, словно маленькую девочку. Мы долго спорили и остановились на том, что я до конца недели рискну и поцелую любого симпатичного парня.

— Заметь, я предоставляю тебе выбор, — говорила колдунья. — Если опасаешься, что он тебе потом проходу давать не будет, то напрасно. Я сделаю так, что он сразу же забудет обо всем.

Раздразненная ее насмешками, я рискнула. Кем он был, тот путник, которого мы подкараулили у постоялого двора, я так никогда и не узнала. Но он был молод и привлекателен. Поначалу он растерялся, когда незнакомая девица внезапно повисла у него на шее и прильнула к его губам, но быстро сориентировался и горячо ответил на поцелуй.

— Ну как? — спросила Вельма, когда мы вернулись к замку.

Хорошо, что на мои отлучки родители смотрели сквозь пальцы. Они знали о моей странной дружбе с лесной колдуньей и позволяли мне общаться с Вельмой. Но вот если бы они прознали о моей последней выходке, то мне могло бы и влететь как следует.

Я задумалась.

— Странно. Но не могу сказать, что неприятно.

— Вот видишь, — удовлетворенно заметила Вельма, — мужчины далеко не так страшны, как ты себе вообразила.

С тех пор мне еще несколько раз доводилось целоваться с мужчинами, но настоящее желание во мне смог разбудить только незнакомец из сна. До него я ни с кем не хотела повторить то, что было с Реймондом. Более того, даже несостоявшийся жених не вызывал во мне и тени той страсти, что я испытывала в руках незнакомца.

Хлопнула дверь, и я вздрогнула, выныривая из воспоминаний.

— Северина. Да вы с ума сошли. Здесь так холодно, а вы в одной рубашке. Вставайте немедленно! — засуетился возле меня Анри.

Я поднялась на ноги и только теперь ощутила, как обжигает холодом босые ступни ледяной пол. Поджала пальцы, поежилась. Анри опустил взгляд — и тут же подхватил меня на руки.

— Поставьте меня немедленно!

— И не подумаю. Вам необходимо согреться, — фразу поэт заканчивал, открывая пинком дверь своей комнаты.

Он усадил меня в кресло у камина, а сам отошел к столику, на котором скромно стоял знакомый мне глиняный кувшин с напитком, набранным из бочки.

— Жаль, нет ни бокала, ни кубка. Утром отнес их вымыть, да в кухне и оставил. Вот они, неудобства жизни без прислуги. Ничего, отопьете так.

Я будто увидела себя со стороны: босая, с распущенными волосами, в одной лишь тонкой ночной рубашке, в спальне постороннего мужчины. И нервно хихикнула.

— Анри, дайте мне халат. У вас ведь есть халат?

— Есть, — ничуть не удивился моей просьбе Анри. — Но сначала сделайте глоток побольше.

И он сунул мне в руки тяжелый кувшин.

Я поморщилась, когда огненная жидкость обожгла мне горло. О закуске поэт, разумеется, не позаботился.

— Вот, возьмите.

В халате, который протягивал мне Анри, я вполне могла бы утонуть, но выбора не было. Я поднялась, чтобы одеться, и заметила, как изменился взгляд поэта. С опозданием сообразила, что на фоне горящего камина сквозь тонкую рубашку отчетливо видны все изгибы моего тела, разозлилась и выхватила у Анри из рук несчастный халат. Закутывалась я в него прямо-таки с ожесточением, точно в броню, а затем вновь забралась в кресло с ногами, позаботившись о том, чтобы даже ступни были надежно спрятаны под полами. Некстати вспомнилось, что точно так же я куталась в халат в присутствии Благодатного — и меня охватило раздражение.

— Пожалуй, я пойду. Благодарю за сочувствие.