По ту сторону занавеса

– А каково ваше мнение по этому вопросу, миссис Таппер-Брок?

– Если вы имеете в виду мое восприятие темноты, то она не производит на меня ровно никакого впечатления, – холодно ответила компаньонка миллионерши.

– А как относитесь к темноте вы, мисс Гарленд? Странно, но актриса как будто смешалась. Во всяком случае, ответила она после легкой заминки:

– Я… что ж, признаюсь, я предпочла бы огни рампы. Нет, любительницей темноты я себя назвать никак не могу.

– Глупости! – отрезала миссис Кирк. – В темноте ли, при дневном свете – все выглядит одинаково. На меня темнота не производит впечатления, – повторила миллионерша слова своей компаньонки.

– Почему вы спросили о темноте только женщин, сэр Фредерик? – поинтересовался путешественник. – Темноты боятся не только они. И если бы вы спросили меня, я бы кое в чем признался.

– Вы? – изумился англичанин.

– Да, именно я. В детстве темнота просто отравляла мне жизнь. Точнее, страх перед ней. Когда меня, мальчишку, оставляли одного в детской, я каждый вечер тысячи раз просто помирал от страха.

– Слушайте, слушайте! – вскричал мистер Эндерби. – Мальчишкой помирал от страха, а вырос бесстрашным путешественником, для которого не страшны самые темные закоулки нашей планеты.

– Вы хотите сказать, что вам удалось победить детские страхи? – уточнил Фредерик Брус.

Знаменитый путешественник пожал плечами.

– Разве такое можно вообще одолеть? Но прошу вас, хватит говорить обо мне.

Хозяин перевел разговор на нейтральную тему. Мисс Морроу наклонилась к Чарли Чану.

– Вы можете представить себе этого великого путешественника робким мальчиком, пугающимся темноты? Ах, это так по-человечески прекрасно, просто восхитительно.

Чан вежливо кивал, не спуская глаз с Эйлин Эндерби, а в ушах все еще слышал ее голос: «Я жутко боюсь темноты… иногда прямо себя не помню от страха». Какая, должно быть, страшная темнота покрыла в ту далекую памятную ночь холмы Пешавара… Нет, недаром сэр Фредерик завел разговор о темноте и расспросил всех присутствующих женщин о реакции на нее.

Обед закончился, гости перешли в салон, куда подали кофе, после чего Парадиз появился с белым блестящим экраном, который, по указанию полковника Битэма, поставил на низеньком небольшом столике под фламандским гобеленом.

Барри Кирк помог полковнику принести из прихожей большой проекционный аппарат и несколько ящичков с катушками кинопленки.

Наконец приготовления были закончены, и гости удобно разместились в мягких креслах.

– Мистер Кирк попросил меня продемонстрировать вам, уважаемые господа, некоторые фильмы, из тех, что я снял в прошлом году в Тибете, – сказал полковник Битэм. – Мне они представляются чрезвычайно интересными, как и само путешествие, но боюсь, не все разделяют мое увлечение диким Востоком, кому-то это может показаться скучным, так что прошу без церемоний, скажите мне, и я перестану вас мучить.

Гости возмущенно зароптали, а путешественник попросил хозяина создать полную темноту, невольно выделив последнее слово.

Барри Кирк поспешил выключить свет и затянуть плотные шторы на окнах и дверях.

– Так хорошо? – спросил он.

– Нет, мешает свет в холле, – сказал полковник. Хозяин погасил и этот свет. Воцарилась полная темнота, в тишине все услыхали, как Эйлин Эндерби пожаловалась мужу: – О боже, прямо мурашки по телу!

Полковник вставил в аппарат первую катушку с кинопленкой и начал киносеанс, давая по ходу дела пояснения.

– Экспедиция, с которой я намерен вас познакомить, отправилась из Дарджилинга. Это небольшой городишко на самой северной оконечности Индии, вблизи границы. В нем расположен британский гарнизон…

В темноте раздался голос сэра Фредерика.

– В Индии вы провели много времени, не так ли, полковник?

– Да, я бывал там довольно часто… между моей первой экспедицией и второй…

– Ах, вот как. Извините, что перебил вас. Путешественник продолжил рассказ:

– На первых кадрах вы видите Дарджилинг, где я набирал людей и приобретал продовольствие, а также…

И началось увлекательное, хотя и несколько скучноватое повествование. Скучноватое для неспециалистов.

Шло время, а монотонный голос полковника по-прежнему звучал в полной темноте. Воздух в гостиной стал густым от табачного дыма. Было слышно, как время от времени кто-то из слушателей вставал и пробирался к выходу за спинками кресел, на секунду отдергивалась штора, прикрывавшая двери. Полковник не обращал на помехи внимания. Он явно заново переживал впечатления путешествия по тибетскому плоскогорью. В голосе рассказчика зазвучали страсть и энергия, толкавшие его вперед, он вновь преодолевал снежные перевалы, оставляя за собой трупы людей и мулов, с фанатическим упорством стремясь к поставленной цели.