По ту сторону занавеса

– А теперь прошу вас повторить все с самого начала, причем так, чтобы в вашем рассказе не было ни слова неправды. Имейте в виду, это исключительно в ваших интересах.

– Ну ладно. У меня было немного денег, и эти три дня я действительно провел в городе. Садовый домик тогда пустовал. А сегодня у меня иссякла наличность; чек, который я ожидал, отчего-то задерживается. Почтовые служащие работают недопустимо медленно, когда-нибудь я пожалуюсь на них куда следует, – добавил он с важным видом.

– Значит, у вас закончились деньги, – перебил его Чан. – Что вы стали делать дальше?

– Дальше? Я покинул этот негостеприимный город и вернулся на пляж, чтобы провести ночь под открытым небом.

– Сколько времени тогда было?

– Сэр, вы просто смутили меня таким вопросом. Не скрою, иногда я интересуюсь, который ныне час. Например, проходя мимо витрин…

– Хорошо, я вас понял. Следовательно, вы подошли к павильону…

– Да, и, честно говоря, удивился, заметив, что там горит свет. Я сразу понял, что за время моего отсутствия кто-то снял этот домик. Занавески были задернуты, в павильоне разговаривали; я ясно различил мужской и женский голоса. Я подумал, что эти двое нашли не самое лучшее место и время для романтического свидания. Ведь, как я уже сказал, этот павильон давно облюбовал я сам.

Слушая рассказ Смита, Чан не сводил глаз с Роберта Файфа. Тот застыл в напряженной позе, изо всех сил стиснув руки.

– Гардины шевелились под ветром, и я сумел разглядеть мужчину, который находился в павильоне.

– И кто это был? Вы можете его описать?

– Вот он и был, – ответил художник, бесцеремонно показывая на Файфа. – Я еще обратил внимание на красную ленточку. Я видел такую в Париже. Помнится, как-то обедал я у нашего посланника, старинного приятеля моего отца…

– Насчет посланника я все понял. Значит, вы заглядывали в окошко?

– Я протестую! – воскликнул Смит, принимая позу смертельно оскорбленного достоинства. – Моя внешность не дает вам права предполагать, будто я желал увидеть нечто, не предназначенное для посторонних глаз. Если я что-то и заметил, то лишь совершенно случайно. Этот господин и дама о чем-то беседовали очень тихо.

– Я никоим образом не сомневаюсь в вашей деликатности, но, может, вы сумели что-нибудь разобрать из их разговора? Разумеется, совершенно случайно.

– Перестаньте! – неожиданно завопил Файф, стремительно вскакивая с места. Оттолкнув в сторону маргинального художника, он одним прыжком оказался рядом с Чаном. Глаза его сверкали, лицо залила смертельная бледность. – Умоляю, ни слова больше! Прекратите! Виновный перед вами! Это я убил Шейлу и жажду понести наказание. Задавайте ваши вопросы!

Все в изумлении затихли, глядя на беснующегося актера. Наконец обескураженный Чарли Чан нарушил затянувшееся молчание.

– Итак, вы признаетесь, что убили мисс Фейн?

– Да, и пускай падет на меня проклятие!

– Но зачем вы это сделали?

– Как зачем? Я страстно желал, чтобы она возвратилась ко мне. Умирая от тоски, я пал к ее ногам, в слезах умоляя сжалиться, но лишь холодный смех был мне ответом…

– Чем именно вы убили ее?

– Трехгранным испанским стилетом! Он всегда при мне.

– Где сейчас ваше оружие?

– На обратном пути я его выбросил, вид этого предмета стал невыносим для меня.

– Вы покажете нам, куда его бросили?

– Я постараюсь, но тогда слезы застилали мой взор…

Инспектор Чан шагнул к двери, но тут Алан Джейнс преградил ему дорогу.

– Пока только десять минут двенадцатого! – истерически выкрикнул он. – Я еще успеваю на «Океаник»! Вы нашли убийцу, и у вас нет причины задерживать меня.

– Ваше присутствие здесь по-прежнему является необходимым, – строгим голосом ответил ему Чарли Чан. – Спенсер, пожалуйста, если кто-нибудь из гостей сделает попытку уйти, прибегайте к аресту.

– Но это произвол! – жалобно возопил Джейнс.

– Я прошу вас запастись терпением и вести себя в подобающей манере, – сурово прервал его инспектор. – Итак, мистер Файф, вы покинули павильон в восемь часов четыре минуты?

– Да, именно так.

– И вы утверждаете, что мисс Фейн была уже мертва?

– Конечно!

– В восемь часов двенадцать минут вы находились за кулисами театра, верно?

– Да, я вам так и сказал.

– Режиссер готов это подтвердить?

– Разумеется, он все подтвердит.

– И в то же время в восемь часов двенадцать минут мисс Фейн была еще жива. Как вы объясните данный факт? Тут что-то не сходится.

Роберт Файф снова опустился на стул, закрывая лицо руками и принимая картинную позу отчаяния.

– Я совершенно не понимаю вас, – продолжал китаец. – Вы заявляете, будто убили мисс Шейлу, и вместе с тем вы – единственный из присутствующих, у кого есть поистине неопровержимое алиби!

Глава 9. Восемнадцать минут

В наступившей тишине слышались только тиканье часов на камине и глухой шум прибоя, долетающий с берега. Из кухни тоже не доносилось ни звука. Прислуга словно вымерла. Сочувствуя Файфу, Чан дружески опустил руку на его плечо и мягко поинтересовался:

– Что заставляет вас взять на себя это преступление? Вы же его не совершали! Вы не убивали мисс Шейлу.

Но Файф по-прежнему хранил молчание.