По ту сторону жизни, по ту сторону света

Мои манипуляции с моими экстрасенсорными способностями имеют вполне конкретный и вполне тривиальный ограничитель – энергию. Как всегда! Всё всегда ограничивается энергетическими мощностями. То же сжимание скальных кусков до мелко перетёртой трухи та ещё энергозадачка. Ну и нагрев кольца в чудо-печке, само собой. А где брать силу, если «крылья» расправить можно только ночью и в интимной обстановке, а мне катастрофически не дают остаться один на один с самим собой? Ну, не замораживать же всё вокруг? И так осень в небе. Тем более что мне как бы и не с руки открывать свои незадекларированные свойства сразу же и все. Я как бы агент под прикрытием, засланный казачок в тылу врага, и всё такое, шпиёнское. А тут не только полно любопытных глаз, что неотрывно наблюдают за мной, и сей факт уже даже не скрывается – мне самому показывают записи моих же уроков моим же людям. Но рядом находится и камень-соглядатай, у которого свойство уловителя только одна из функций. Причём побочная.

И бегать мне каждый раз до ближайшей Скверны неудобно. И палево, и лень, тем паче, что Скверной долина бедна, Княжий Дом и его ведомственные служители Триединого ещё до меня постарались. Вот и ходят мои ребятки в Скверные места и дежурят там по двенадцать часов, оскверняясь.

Точнее, так должно было быть. Но я через свою же метку на их душах и телах не только забираю всю Скверну, что просочилась в их тела и души, а и прямо напрямую засасываю Скверну самой меткой.

Цель нахождения моих ребятишек в Скверне удалось накрыть ореолом загадочности и таинственности. Хотя бы в глазах обычного люда. Народ массово ломал свои головы над нашими целями и задачами. Удалось подсунуть им версию, что это такой вид испытания моих воинов на мужество. Разновидность их закалки. Типа обливания ледяной водой по утрам. А вот кому надо уловитель уже стуканул, что мимо его загребущих ёмкостей пролетают нехилые объёмы силы, которые он «видит», да не может впитать. И те, кто получает доклады от этих камней, развешенных всюду, умеют прикладывать палец к носу и складывать в уме два и два.

Хотя ребятам моим было откровенно скучно целый день или целую ночь просто сидеть в Скверне. И рукодельничать не получалось. Всё, что делалось в Скверне, выходило скверно, естественно. Они пытались тренироваться, устраивая дружескую борьбу, отрабатывая приёмы и закрепляя их в подкорки. Пока однажды серьёзно не покалечились. Через рану в покалеченного забралась какая-то мерзость. Что-то мелкое, пакостное, слабое и совершенно неразумное. Какая-то недосущность-паразит. Чтобы этому мелкому недоразумению стать хотя бы Духом или самым слабым Призраком, надо было угробить хотя бы одну душу, сожрав её. Естественно, я не дал пакостнику навредить моему человеку. А потом ещё и сгонял на Харлее до той Скверны и Штыком извёл микроскопическую червоточину в иное измерение, откуда эта пакость и проникла в этот мир.

Так что ребята в Скверне просто до изнеможения тренировались, используя собственное тело в качестве тренировочного снаряда. Приседания, отжимания, бег, тот самый – общеукрепляющий, на месте, хождение на руках и прочие атлетические упражнения. В измождённое тело Скверна впитывалась, как вода во влажное отжатое полотенце. К моей пущей насыщенности. Вот и сегодня утром должна была быть пересменка. Но смена не вернулась на базу.

– Дрязга, перекличка и общий сбор! Всех возвращаем. Всех! Это нападение на нас. Вот что это значит! Всё же они решились на силовой вариант. Потому! Кочарыш! Осадный режим. Полное боевое снаряжение. Чужих не выпускать и не впускать. До выяснения судьбы наших людей все прочие наши заботы и дела прерываются. Чижик, зайди, присядь, с тобой мы не закончили. Тень, найди нашего музыканта, пусть вылизывает свою шёрстку и затачивает коготки. И сам готовься к бою насмерть. Тихо всем! С двуликим опусом разговаривать буду!

«У меня пропали два человека! – мысленно говорю я, настраиваясь на ментальный образ палача. – И в данный момент их пытают. Ты имеешь к этому отношение?»

«Осквернел? – пришло в ответ. – Нарваться на твою ярость? И зачем мне два человека, когда ты всё – моё? Я с тобой играю открыто. Нужно было бы что-то – сказал бы, так прямо бы и прика… попросил».

«Понял, отбой!»

«Погоди! – частит двуликий урод. – Ты только горячку не пори! Все знают, что такое „Усмешка Смерти“. Это либо случайность…»

«Либо кто-то настолько борзый, что клал на всех с высокой башни!» – отвечаю я, мрачнея и прерывая мыслесвязь. А настолько борзых и отмороженных людей в окрестностях немного.

– Что стоим? – спрашиваю, поморщившись, потом, всё же не совладав с самим собой, хлобыстнул по столешнице ладонью. – Исполнять! По выполнении – доложить! И живее! Один из нас уже мёртв! Только что отдал Матери Смерти свою душу.

Разбежались.