По ту сторону жизни, по ту сторону света

– Не чувствую я Проклятия, – подал голос старик, – а я десятилетиями учу таких вот бестолочей, как эти юноши, проводить проверку Магическим Взглядом на Воротах Города.

– Да? – удивился я.

– Хотя я и твоей силы и сущности не вижу, – добавил старик. – Но с тобой хотя бы понятно, куда мне тягаться с Повелителем?! Или это была не ведьма, либо её сила столь велика и мастерство её такое тонкое, что мне не по силам это увидеть. Но разве дала бы над собой измываться ведьма такой ступени мастерства?

– Верно, старый, – киваю я. – Одно ясно – попал ты, парень! И виноват в этом ты сам!

И раз уж зашла речь об этом, то, как говорится, чтобы два раза не вставать, попробовал разобраться в клубке проклятия, как это уже делал раз… С одним несчастным мальчиком… Мать которого меня предала. Продала.

Ох, как больно защемило в груди! Чуть не взвыл!

Отвлечься! Немедленно! На что угодно, лишь бы не думать, не вспоминать!

– Ты, старый, прав! Сделано всё столь тонко, так всё сокрыто под естественные потоки самого этого насильника, что и не приметно. Как своё собственное, по-свойски… Хотя…

Я уже находился на пределе концентрации. Взвинчен до предела. Пытаюсь отвлечься от боли в душе, разбираясь с энергопотоками юноши.

– Да что это за хреновина тут наверчена, твою мать?! Мать! – это я размышляю вслух матом, потом не матом. – Мать? Это была родственница? Твоя мать?! В натуре?! Ты!..

Я сначала отшатнулся от урода, воскликнув:

– Вот ты выродок!

И тут в голове моей как взрыв светошумовой петарды от ярости. Нависаю над ним. От моей оплеухи открытой ладонью сбоку по шее и в ухо заодно, уж куда ослеплённый ненавистью попал, урода сносит с ног, он летит по арсеналу и телом своим ломает стеллаж.

Убил бы! Тьма и взрыв багрового света ярости! Я ничего не видел вокруг! Собственную мать!!! Да что за уроды!!! Что ж происходит с этими людьми!!! С этими недолюдьми!!! Мерзость! Мерзость! Уничтожу!!!

Убил бы, если бы не Дудочник. Что встал между мной и этим выродком. Казалось, что мне, Порученцу Смерти, какой-то бродячий музыкант? Сплюнуть и растереть! Но я почему-то не смог пройти через Дудочника. Возможно, что воля и решимость этого странника были той самой каплей, что качнули эмоциональные весы моей психики к равновесию. Возможно, что-то ещё. Но я не убил выродка.

– …Чего ты хочешь от них? Благородства? Чести? – кричал мне в лицо Дудочник. – От выродков, пережёванных и отторгнутых обществом? Выблеванных на Большую Дорогу? Они – такие! Посмотри на них! Отверженные и оскорблённые! Изгои! Ни к чему не годные! Им не осталось ничего, кроме Тьмы! И никому они не нужны, все от них отвернулись, …кроме тебя!

Но и я тоже отвернулся к стене, глубоким дыханием пытаясь хоть чуть успокоиться. Бродячий музыкант кричал уже во всю мощь своей глотки, но я его слов просто не услышал. Никаких. Потому как меня опять накрыло.

Что я делаю тут? Зачем? На кой ляд мне этот отстой, мусор рода человеческого? Ну, на хрена козе баян?! Может, реально проще – тяжёлым танком пропереть прямо от пункта «А» до станции «Конечной», просто раздавливая всех в ливерные котлеты и расстреливая всё и вся башенным орудием? И начать следует с этого вот отсева человеческого общества? На Штык их! Всех!

Рычу от ярости, от отчаяния и бессилия и бегу из оружейки.

Бегу не от них, а от самого себя. От того, что могу совершить, вот так вот, неосмотрительно, в порыве гнева, в состоянии бешенства, от того, в кого могу так вот, идя на поводу эмоций, обернуться! От того демона, что живёт во мне и рвётся наружу, к власти надо мной! Не разбирая дороги бегу, натыкаясь на стены осадочных пород.

Выход. Выпрыгиваю наружу. Игнорируя связку верёвок и ремней.

И напрасно, ребята молодцы, позаботились о нас, подземных шахтопроходцах. А вот я даже не подумал об этом, командир, гля! Это я так умею прыгать, а остальные-то – нет. И им самостоятельно просто не выбраться из подземелья. Досадно! Ещё капелька негатива в моё бешенство.

Собакой, которой влили скипидара под хвост, кручусь-мечусь по двору крепости. Ослеплённый эмоциональной бурей, что клокочет в моей голове. Натыкаюсь на Чижика. Второй раз уже врезаюсь в него, но первого раза я просто не заметил. А вот теперь мой палец жёстко ткнул его в грудь:

– Слушай приказ, утырок! Занять оборону, подготовить опорный пункт к обороне, наладить снабжение и взаимодействие! Всех впускать, никого не выпускать! Ждать дальнейших указаний! Если через трое суток я не возвращаюсь!.. Поступайте по своему усмотрению! Хоть – домой! К мамке под юбку, мамкоёки! Да! На время моего отсутствия ты за старшего, утырок!

– Почему я опять?! – кричит, чуть не плача в истерике, юноша.

Скалю зубы, как зверь, взрыв злобы сносит, к хренам, и так едва-едва набранное равновесие и хоть какую-то разумность! Бью оплеухой, наотмашь, Чижика в лицо. Но тыльной стороной ладони, совершенно забыв о наростах-шипах брони на своей кисти, на костяшках кулака. Чижика снесло с глаз моих долой. Падает, катается по земле, воя, зажав лицо ладонями.