По тундре, по железной дороге: и вновь звучат блатные песни!

Александр Сидоров По тундре, по железной дороге

И вновь звучат блатные песни!

«По тундре, по железной дороге»,

«Таганка» («Централка»),

«Медвежонок» («Ограбление Азовского банка»),

«Алёша, ша!»,

«Я милого узнаю по походке»

Москва / ПРОЗАиК 2015

Дизайн Петра Бема

Иллюстрации Александра Егорова

© Сидоров А. А., 2015

© Егоров А. Л., иллюстрации, 2015

© Оформление. ЗАО «ПРОЗАиК», 2015

«Я твой бессменный арестант…»

Уверен, что эту строку известного тюремного танго знает подавляющее большинство россиян — независимо от того, любят они так называемые блатные песни или «русский шансон». «Таганка, все ночи, полные огня…» Читатель может решить, что краткое предисловие к своей новой книге очерков об истории уголовно-арестантского песенного фольклора я озаглавил потому, что один из очерков как раз и посвящён знаменитой «Таганке». Однако это не совсем так. Вернее, совсем не так. Какая именно песня занимает центральное место в очередном томе моего исследования, ясно уже по названию самой книги — «По тундре, по железной дороге». А вот насчёт бессменного арестанта…

Конечно, это, так сказать, фигуральное выражение. Но оно не случайно. Я действительно оказался вечным «арестантом» одной, но безграничной темы — темы русской криминальной субкультуры, фольклора, языка, истории отечественных преступников и сидельцев, мира «отверженных» — мизераблей (это французское словечко снова активно используется в обиходе), маргиналов… Более четверти века занимаюсь я этой удивительной, интереснейшей областью нашей истории — истории народа, его творчества, его духовного и душевного брожения, его страданий, метаний во мраке, на «чёрной» стороне действительности.

Как ни странно кому-то покажется, но мир этот не только страшный и отталкивающий, но одновременно влекущий к себе, яркий, богатый, потрясающий в своём разнообразии, где смешано низкое и высокое, чудовищное и забавное, истерика и весёлый смех… К сожалению, до сих пор многие филологи, историки, социологи относились к этой области народной культуры довольно брезгливо, в лучшем случае — как к некоей неприличной, но забавной безделушке. То есть мы стоим лишь в самом начале, на пороге величайших исследований и открытий, без которых общая картина окружающей действительности ущербна, неполна и даже предстаёт в искажённом виде.

Моя задача как писателя, литературоведа и отчасти историка — увлечь читателя, удивить, возможно, даже ошеломить рассказами из той странной жизни, которую он, возможно, доселе считал «низкой», «гнусной» и недостойной внимания вообще. И кое-что в этом смысле получается. Свидетельством тому — уникальный проект, который издательству «ПРОЗАиК» удалось осуществить за несколько лет. Я имею в виду многотомник занимательных историко-филологических очерков об истории уголовно-арестантских, босяцких, уличных песен нашей страны. Всего таких томов теперь четыре: «Песнь о моей Мурке», «На Молдаванке музыка играет», «Я помню тот Ванинский порт» и вот новый — «По тундре, по железной дороге». Каждая книга самоценна, но все вместе они составляют единое целое.

Поначалу ни автор исследований, ни издательство не задумывали столь широко размахнуться. Планировалось выпустить песенный сборник блатного фольклора, где каждому произведению сопутствовал бы небольшой ёмкий комментарий — от трёх до пяти страниц. Нечто похожее я уже издавал, хотя пояснения к песням занимали несколько абзацев, от силы — страницы полторы.

Однако в ходе развития нового проекта оказалось, что, изучая тексты, музыку, различные варианты той или иной песни, вскрывая пласты отечественной истории, которую песня отражает, быт, судьбы её героев или их прототипов, невозможно всё это вместить в несколько страниц! Речь шла об увлекательнейшем детективном расследовании с потрясающими открытиями — как историческими, так и литературоведческими, лингвистическими, музыкальными, этнографическими…

Так небольшая книжка на деле превратилась в несколько томов. И они оказались крайне востребованы широкой читательской публикой! Публика эта давно ждала подобного исследования, на протяжении десятилетий сама искала ответа на многие вопросы, связанные и с песенным «блатом», и с тёмными страницами криминальной истории России, без прояснения которых многие «низовые» произведения фольклора оказывались не до конца доступными пониманию слушателя.