По вашему желанию. Возмездие

— Возможно, это тебя шокирует.

— Но мне бы хотелось услышать. По крайней мере то, что касается меня.

— Очень хорошо, в таком случае ты действительно это услышишь. Знаешь что?

— М-м-м?

— Я — Смерть.

Зеленое крещендо

— Святая Троица, — простонал Глоин Мак-Коугх, вставая на колени перед кадкой с геранью. — Ради святой крови Трех Матерей. Какие сокровища нашей расы должны мы отдать вам за такое чудо!

С руками, возведенными к небу, с залитым слезами преображенным лицом карлик тихо стонал в укромном уголке своего сада. В первый раз за всю жизнь у него распустился цветок. Конечно, такое может проделать любой карлик еще в достаточно юном возрасте, когда он всего лишь осваивает азы жизни. Но для Глоина это было настоящее и большое событие. Обычно растения умирали при одном его приближении к ним. А тут… тут!

— Ура! — закричал он, подпрыгивая как распрямившаяся пружина. — Ура!

Мак-Коугх побежал по своему саду. Упал на колени, чтобы обнять куст помидоров. Схватился руками за вяз. Погладил несколько кустиков терновника, задержался перед плющом, который укрывал фасад, склонился над шпажником, смеясь и плача одновременно.

Это был очень милый маленький садик, засаженный больными растениями, огороженный тремя высокими стенами, у подножия которых еще остались небольшие горки нерастаявшего снега, но карлик любил его всем своим сердцем. И впервые в жизни он почувствовал себя наполненным сверхъестественными силами, бесконечным милосердием, волшебным могуществом, незыблемым, безграничным. Он может выращивать растения. Вот так-то! Вот так-то!

На какое-то мгновение Глоин остановился.

Он слышал удары своего сердца, да, но за ними… за ними… Что-то шевелится, да? Карлик прислушался. Как легкий шепот… Шепот растений. Спокойный и тихий шепоток растений. Теплое признание мягкой земли, вздохи стебельков, очарованных ветерком. Распустившийся цветок, вдруг явившаяся миру хрупкая красота, раскрывшиеся в одном порыве лепестки, радостные пестики! Тычинки, переплетенная сеть счастья!

Хвала Трем Матерям, подумал Глоин. Что же со мной произошло? Я стал таким же карликом, как и все остальные. Он поднял лицо к небу и подставил его под легкий бриз. Черные тучи уплывали вдаль, медленно отступая.

— Ура-а-а! — закричал Мак-Коугх снова и запрыгал на месте как сумасшедший. — Это просто фантастика, ура!

Он направился к дому, молнией пронесся сквозь него и вышел наружу Ему надо было хоть кому-то объявить эту новость.

Все равно кому.

Настоящее горе

Болдур Мак-Кейб развозил покупателям товар.

Профессия очень тяжелая, не позволяющая ему засиживаться в семье. Это было действительно печально, так как семья у Мак-Кейба, честно говоря, неплохая.

Четырнадцать детей: великолепное зрелище.

На самом деле, если посмотреть на Болдура, когда он натягивает вожжи своих двух мулов, изображая на лице радость, а его повозка не менее радостно стучит по мостовой Леопольд-стрит, то вполне можно сказать, что это едет счастливый парень.

Сорок три года, постоянная работа, миловидная жена и большая, очень большая семья. А кроме того, думал Болдур, еще и здоровье хорошее. Когда доктор осматривал его в последний раз, то, похоже, получил чуть ли не удовольствие. У вас сердце десятилетнего ребенка, сказал он. Вы крепки как кремень. Вы проживете до ста лет.

Хе, хе, подумал Болдур. Это еще не считая того, что у него есть и любовница. К тому же человеческой расы. И не учитывая пребывания жены в полном неведении на эту тему. И не беря в расчет обожания детей, этих маленьких крошек. И лицо карлика осветила лучезарная улыбка.

Да. Да, да, да. Жизнь иногда может быть очень приятной. Даже для развозчика стекла. Тем более таким утром…

— Эй!

Болдур резко натянул вожжи. Издавая пронзительные крики, прямо под колеса повозки выскочил, как заяц, всклокоченный карлик. Испугавшись, мулы закусили удила и понесли. Болдур натянул вожжи еще сильнее. Напрасные усилия. Мулы припустили с такой скоростью, словно в повозке сидел сам дьявол. Но долго они так не пробежали, потому что дорогу им преградила стена, и потерявшие от страха разум животные со всей силы врезались в нее. Повозка перевернулась. Вместе с ней и Болдур.

Все это произошло очень быстро.

В тот момент, когда карлик ударился о землю, перед его глазами пронеслась вся прошедшая жизнь и пустилась вслед за мыслями к морю забвения. Но все, что он сумел разглядеть, так это бедра своей любовницы; напрягаясь, как черт знает кто, он говорил — да, да, ужасно хочу. В это время на землю посыпалось стекло, которое было у него в повозке, все, кроме одного куска, воткнувшегося ему в горло.

Тут же хлынул ярко-красный поток крови. Болдур поднял руки к горлу. Там была настоящая дыра. И в одно мгновение жизнь начала покидать его, покидать в водовороте горячей крови. Вот это уже жопа. Большая настоящая жопа.

А у него за спиной стоял другой карлик, тот, который и был виновником происшествия. Пребывая в полной растерянности, он сначала встал на колени, потом снова поднялся, все время бормоча бессвязные извинения.