По вашему желанию. Возмездие

Черт подери, думал я, может быть, сегодня вечером все и прояснится. Этого никогда заранее не знаешь. По крайней мере, вот эти люди имеют чувство сценария.

Если бы не Жино Кролик, мне бы никогда не удалось узнать про членов Федерации. В один прекрасный день они установили со мной контакт, даже не знаю, почему они это сделали. Я заполнил и отправил им их анкету, а почему я это сделал — тоже не могу объяснить. Просто все само собой получилось таким образом.

А в данный момент ноги сами несли меня к моей цели, несли на встречу с истиной, на встречу со светом. «Мы начинаем видеть происходящее более ясно», — заверил Жино Кролик. Я так и продолжал ничего не понимать, но был переполнен чувством странного возбуждения. Надо признать, что на протяжении нескольких последних часов мой интерес к Федерации несколько упал. Но сейчас у меня появилось какое-то новое ощущение — озноб истины.

Мои шаги глушил талый снег.

Часы на башне Парламента отважно пробили полночь. Я прибавил шагу, сжав, по своей привычке, засунутые в карманы руки в кулаки. И куда это отправились Грифиус и Гораций?

Мне почему-то представился взгромоздившийся на камень дракон, который беспрестанно чихает: апчхи! апчхи! апчхи! И с каждым новым «апчхи!» из него выходит Смерть, мерцающий отблеском в полумраке фантом. Смерть освободилась!

Ах, ах, подумал я, представьте себе типа, ну, например, себя, который решил попробовать проделать идиотский трюк и поставить мировой рекорд ныряния в глубину, он прыгнул с моста, говоря себе: эй, во всяком случае, смерти не существует, так? И в ту самую секунду, когда этот придурок коснулся поверхности воды — бум! Вот она снова и появилась!

Через несколько минут в поле моего зрения показалась площадь Греймерси. Высокая колона, возвышающаяся в ее центре, доминировала над всем пространством. А на самой вершине торчал Пронон Греймерси и своим дальнозорким взглядом всматривался в недоступные горизонты. И на что он там так смотрит? Речь этого типа просто изобилует странными высказываниями. Астроном утверждает, что звезды, те редкие звезды, которые можно увидеть повсюду, головки булавок, воткнутых в ночной небесный свод, — всего лишь расставленные на небе точки. Вот так? А тогда для чего же они служат? Просто для украшения?

Но в этот момент мои мысли поменяли направление. Ну хорошо, возьмем теперь типа, который решил себя обезглавить. И вот топор ударяет его по шее, а он думает, фу ты, какая важность, моя голова все равно продолжает жить! И в этот момент Смерть…

Я застыл на месте.

Пруди.

Пруди, святые угодники! Как только Смерть покинет свою темницу, как только она появится тут, то первый же, кто ей встретится…

— Брат?

Я повернулся.

Ко мне рысью приближался человек в маске жабы. Несомненно, карлик. Или действительно жаба.

— Уф-ф-ф, — выдохнул он, забравшись на мою высоту, — хорошая погода для… уф-ф-ф…

— Для этого сезона, — закончил я.

— Но в воздухе чувствуется холод, — констатировала жаба и протянула мне руку. — Меня зовут Жереми. Жереми Рыбак с удочкой.

— Том Котенок. А кто придумывает имена?

Жаба попробовала восстановить дыхание.

— Понятия не имею, — признался он. — Это… уф-ф-ф… мое первое собрание.

— У меня тоже первое, — мне показалось, что лучше быть честным.

Мы осмотрели обе стороны высокой колонны. Площадь Греймерси. Жереми потирал руки и подпрыгивал на месте.

— Какой собачий холод!

— Собачий? — переспросил я и в этот момент разглядел силуэт на другой стороне улицы.

Жаба так и застыла с открытым ртом.

На тротуаре неподвижно стояла собака и разглядывала нас. После недолгих колебаний она решила пересечь улицу и присоединиться к нам.

— Хорошая погода для этого сезона, — сказала собака женским голосом.

— Вы смеетесь? — ответил я, и жаба пихнула меня локтем под ребра.

— Но в воздухе еще чувствуется холод, — вмешалась она. — Жереми Рыбак с удочкой.

— Софи Канетанг, — ответила девушка.

Милая птичка, подумалось мне.

— А это… м-м-м… Том, маленький кот, — продолжила жаба.

— Очень приятно, — ответила Софи Канетанг.

Я взял ее ручку и запечатлел на ней поцелуй.

А вокруг нас ночь расширяла пределы своей империи, туман и снег нарушались только ореолами фонарей.

Мы пустились в путь.

Со всех сторон осторожно, храня глубокое молчание, приближались силуэты в масках, и все мы направлялись к колонне на площади Греймерси, с ее четырьмя мегалодонами бронзы. Теперь нам оставалось дождаться еще примерно треть участников. Весь мир казался каким-то потаенным. Среди нас были кролики, белки рыжие, белки серые, ежи и мышки, еще коты и даже одна сова. Одни вели себя довольно спокойно и дремали, сидя на огромных лапах хищников, другие явно нервничали, каждые пять минут поправляли свои маски и без конца курили трубки или сигары. В какой-то момент мне показалось, что в середине этой мешанины мелькнул поросенок. Но это, скорее всего, было мое разыгравшееся воображение. Я так и продолжал сжимать засунутые в карманы руки.

Хунка Мунка