По велению Чингисхана

Судя по всему, алгымчы основного войска найманов появятся здесь к исходу завтрашнего дня. Для встречи их Сюбетей оставил засаду на месте недавнего побоища.

– Чиччах! – довольно сказал он, входя в шатер, где на ковре из лошадиных шкур стояли блюда: куски козлятины, жаренные на свежем рыбьем жиру; чашки со сливочными пенками; сырой мозг из лошадиных костей; жирные куски «хатты», свежее масло…

Сюбетей задремал. Когда его разбудили, уже укрепились сумерки и Желтая степь замерцала мириадами костров. Все обозримое пространство заполнилось множеством огней, которые, казалось, уходили в небо, становясь там звездами. Это встревожило тойона: не могли же найманы заполнить всю степь? Он отправил людей в разведку, и, вернувшись к утру, они сообщили, что в Желтой степи свои. Чтобы нагнать страху на врага, каждый нукер зажег по пять костров.

А найманы не появились и к вечеру следующего дня.

Несколько сюнов вынуждены были сменить места стоянки, поскольку поднялся западный ветер, и запах разлагающейся плоти стал невыносим. Следующая ночь вновь удивила нукеров Сюбетея мириадами костров, и воины весело переглядывались меж собой да покачивали головами, одобряя находчивость своих.

* * *

После спокойного ночлега на южном подножии Нахы-Хая неспешным строем найманы двинулись в расположение своего дозорного войска и влились в засаду, как озерная вода в котелок, висящий над ярым огнем. Ударили ливнем стрел лучники с удобных возвышенных позиций, и те из найманов, кто остался жив, отпрянули и побежали. Но уйдет ли лошадь, если ей в загривок вцепился волк, а вся стая уже чует запах свежей крови! Лавина атакуемых и преследователей встретилась с походными порядками основных сил примерно через кес. Погоня откатилась, но это не принесло облегчения найманам: стрельба усилилась, стрелы едва ли не сталкивались в воздухе, они свистели и выли в поисках цели.

С левого фланга грозовой тучей надвигался мэгэн Хубулая, а мэгэн Джэбэ охватывал найманов справа. И найманы дрогнули. Сначала отступали, стараясь не смешивать ряды, но побежал один, другой – и словно сломался хребет построения. Найманы опрокинулись и отхлынули, теряя людей, оружие, лошадей и честь.

Бежавший авангард – алгымчы – уже ничем не напоминал боевые мэгэны. С наступлением темноты старики и подростки, не таясь, собирали на поле боя стрелы, раненых, сдавшихся в плен…

Лишь к вечеру следующего дня закончилось преследование найманов. Впереди засинела высокая гора, на южном склоне которой были сосредоточены основные силы завоевателей. У подножия Нахы-Хая мэгэны Сюбетея, Джэбэ и Хубулая устроились на ночлег. К хану отправился конный вестник с донесением о боевой обстановке.

Глава четырнадцатая Началось

«Когда же они желают приступить к сражению, то располагают все войска так, как они должны сражаться. Вожди или начальники войска не вступают в бой, но стоят вдали против войска врагов и имеют рядом с собой на конях отроков, а также женщин и лошадей.

Иногда они делают изображения людей и помещают их на лошадей, чтобы заставить думать о большем количестве воюющих. Перед лицом врагов они посылают отряд пленных и других народов, которые находятся меж ними; может быть, с ними идут в бой и какие-нибудь Татары. Другие отряды более храбрых людей они посылают далеко справа и слева, чтобы тех не видели противники, и таким образом окружают врага и замыкают в середину; и таким образом они начинают сражаться со всех сторон».

Плано Карпини. XIII в.

Перед самым сражением Тэмучин получил донесение, немало удивившее его: когда отступившие в панике алгымчы прибежали к найманам, те отступили с позиций на Тамырхае к подошве Нахы-Хая, но не выступили навстречу атаковавшим их трем мэгэнам.