По велению Чингисхана

Тот приковылял, не заставляя себя ждать.

– Рассказывай, – сказал Тэмучин, жестом приглашая Джэлмэ садиться и усаживаясь сам.

Джэлмэ и тут не медлил:

– Всю ночь кричали, рядились, руками размахивали: не верят они, хан, твоим словам… Ищут подвоха, а найти не могут. Посему бучи ждать не следует, хан. Наши люди среди них тоже спокойны.

– На то, что они сразу поверят, я и не уповал, – в задумчивости проговорил Тэмучин. – Кехсэй-Сабарах сказал, что военные порядки у найманов построены на недоверии: у них нукер считается проверенным только после двухлетнего наблюдения за ним. Тойоны не имеют высоких чинов, а сам Кехсэй-Сабарах в чине сюняя, каково?

– Знаю, хан… – покачал головой Джэлмэ. – Но есть в этом какая-то несуразица!

– Согласен, Джэлмэ: есть! – воскликнул Тэмучин. – И к каждому тойону у них приставлено по одному джасабылу-адъютанту, которые следят за неукоснительным исполнением указов хана. То есть войско в их государстве занимает отведенное ему место, а жизнью ила заправляют тюсюмэлы… Но где среди пленных эти люди, Джэлмэ? Хотел бы я увидеть хоть одного из столь высоких чиновников!

Джэлмэ не смутил вопрос хана, он был словно готов к нему:

– Искали, хан… И тайные люди ищут, но выходит, что у нас в плену одни тойоны да сюняи, а должности у них временные, по случаю войны. Даже купец Сархай не знает, где находится главное орду, и тюсюмэлы с детьми и женами, похоже, там. Но… ок-сиэ! Тайна пока остается тайной! Даже предатели, великий хан, не осведомлены о тюсюмэлах…

Умный Джэлмэ как бы вскользь упомянул о предателях. Он знал, что хан прикажет истребить таковых, но сам рвения не проявлял и впрямую хана не спрашивал, оставляя тому возможность кроить халат по-новому, не нарушая старых обычаев. Тэмучин презирал и ненавидел предательство. Он помнил великих монголов, пригвожденных к деревянному ослу и умерших мучительной смертью, будучи преданными кто джирдженами, а кто развращенными джирдженами степными татарами.

Тэмучин замер, уставившись в одну точку на стене сурта.

– От предателей необходимо очиститься, – наконец сказал он. – Предатели не должны иметь потомства. Нужно выявить всех слабодушных, Джэлмэ…

«Иного и ждать не стоит», – подумал Джэлмэ. У выхода он остановился и еще раз глянул на Тэмучина. Тот махнул рукой: спеши! И Джэлмэ рванул, едва не столкнувшись лицом к лицу с Онгкуром, который торопился к хану.

– Э-э! – от неожиданности сказал Джэлмэ.

– А-а!.. – улыбнулся Онгкур и шмыгнул в ханский сурт. «И этот улыбается!» – подумал Тэмучин, и ему самому захотелось улыбнуться.

– Ты чему улыбаешься? – спросил хан у вошедшего.

– Тойон-хан! Мы выполнили твои приказы в точности – вот я и улыбаюсь! Ни одна лошадь, ни один верблюд или бык с поля боя не остались неприбранными: все разделали, наварили, насушили! Ничего не пропало и не успело испортиться! Вот я и улыбаюсь, хан! Когда такое было?

– А как раненые и покалеченные?

– Держим отдельно от здоровых, но они-то не испортятся, хан. А сушеного мяса много. Может, разделить его между тойонами, а они разберутся, сколько кому и за какие заслуги…

«Умница! – полюбовался хан на молодого Онгкура. – Сколько сражений было до сих пор, и поле боя всегда смердело так, что близко не подойти! Этот же молодец сработал на славу».

– Найманы помогали? – спросил он.

– Еще как! Простые люди, великий хан, везде одинаковы… Много средь них и поваров хороших…

Его перебил буквально ворвавшийся в сурт Мухулай:

– Великий хан! Купец Сархай предупредил, что найманы готовятся к мятежу! Тойонский молодняк готовится напасть на охрану, вырвать оружие и лошадей, а потом бежать к Кучулуку! Что будем делать?

Тэмучин перевел взгляд на Онгкура. Тот уже не улыбался.

– Ты ничего не слышал, Онгкур! Повтори!

– Я ничего не слышал, великий хан!

– Иди и помни!

После исчезновения Онгкура в сурте стало слышно, как всхрапывает у коновязи взмыленный конь Мухулая.

«Пусть доведут свой замысел до конца. Нужно устроить им западню, а потом и хороший укорот», – подумал хан.

– Пригласи ко мне брата Боорчу – Оголой Чербия… – сказал он.

Хан решил дать ему поручение переговорить еще раз с Кехсэй-Сабарахом и предложить старику стать советником войска. А еще необходимо усилить слежку за найманскими говорунами и узнать на ближайшее будущее расстановку их сил.

Как всегда в минуты опасности, Тэмучин казался спокойным.

* * *

Вот уж чего не ожидал хан, так это прихода после дневного чая порученца с просьбой срочно прийти в сурт совета. По дороге хан не отметил ни суеты, ни тревоги на лицах людей, которые были заняты своими делами, определенными им начальниками. Воины были крепкие и рослые, как на подбор, и это грело его сердце. Коней, как положено, тоже не было видно на территории орду, куда никто, кроме особо доверенных, не допускался верхом, оставляя коней на сторожевых постах. Озирая стоянку, хан испытал душевный подъем, и ему захотелось побежать, как жеребенку-стригунку, но он лишь едва улыбнулся и опустил голову.