По велению сердца

На следующий день она позвонила Марку, чтобы обсудить назначенные на ноябрь три фотосессии и предстоящую выставку в галерее «Тейт Модерн», и вдруг Марк заговорил о Финне.

– Жаль, что у него с издательством так вышло. Расстроился, наверное?

Хоуп опешила. Они же только что отмечали подписание нового контракта!

– Ты о чем?

– Да я слышал, они отказались от сотрудничества с О’Нилом. Последние две книги он так и не сдал, да и продажи резко упали. Мне кажется, он стал слишком мудрить с сюжетами. Меня прямо дрожь пробирает, когда я это читаю, — прибавил Марк. — Вчера в «Уолл-стрит Джорнел» была заметка. Мало того что издательство отказалось от дальнейшего сотрудничества, так еще собирается подать на О’Нила в суд за невыполнение обязательств. Просто диву даешься, как люди умудряются сами себе все испортить. Всего то и требуется, что быть дисциплинированным и выполнять условия договора, раз уж ты его подписал. — От услышанного у Хоуп потемнело в глазах. Неужели Финн опять обманул ее?! Он ведь мог поделиться с ней, а предпочел «отметить новый контракт» — не глупо ли? Что же он тогда подписал и отправил обратно?

Из слов Марка следовало, что это никак не мог быть новый договор. Может, какие то юридические бумаги? А может, он ничего и не подписывал? Хоуп не хотелось признаваться Марку, что Финн ей ничего не сказал. А «Уолл-стрит Джорнел» она вряд ли найдет в местном магазинчике. Финн это знал, а значит, чувствовал себя в безопасности. Хоуп редко читала газеты, разве что местные, а живут они в медвежьем углу, у подножия гор Уиклоу. На то, видимо, у Финна и был расчет. Но сообщение Марка потрясло Хоуп. Если это правда, значит, его финансы в плачевном состоянии, тем более если последует иск. Может, потому Финн и утаил от нее правду. Как школьник, прячущий дневник с плохой отметкой от родителей. Но тут дело куда серьезнее, это Хоуп понимала. Он лжет ей не только о прошлом, но и о том, что происходит сейчас. Его волнует только одно — ее возможная беременность.

После разговора с Марком Хоуп решила проверить банковские счета. Выяснилось, что с апреля месяца, когда они выкупили особняк, Финн ни разу не внес ренту. Деньги ее не волновали, и Хоуп никогда бы не подняла этот вопрос, дабы не ставить Финна в неловкое положение, но сам этот факт свидетельствовал о его финансовых затруднениях, которые он от нее скрывал. Будь у него деньги, он бы, наверное, вносил ренту за дом. Однако, теперь она это знала, Финн ни разу не делал этого. А Хоуп и в голову не приходило за ним проверять, ведь плата была скорее символическая.

Вечером она именно с этого начала разговор и поинтересовалась, все ли у него в порядке, поскольку, как ей стало известно, плату за дом он не вносит. В ответ Финн рассмеялся.

– А что, у хозяйки лопнуло терпение? — спросил он, целуя ее, и они сели ужинать на кухне. — На этот счет не беспокойся. Через несколько дней мне перешлют аванс по новому контракту. — У Хоуп упало сердце. Он снова лжет! Она не знала, злиться ей или ругаться. Вранье Финна, его неловкие отговорки, нагромождение лжи по настоящему испугали Хоуп, и у нее в мозгу зазвучал сигнал тревоги. Она не стала продолжать разговор, Финн уже провалил устроенный ею экзамен, и мысль об этом не покидала ее все последующие дни, до самого возвращения в Нью-Йорк.

Хоуп собирала вещи, когда вошел Финн. Выражение его лица было обиженным, как у маленького ребенка.

– Ну зачем тебе ехать? — капризным тоном произнес он и потянул ее на кровать. Как малыш, он хотел, чтобы «мама» все бросила и «поиграла» с ним, но у Хоуп еще была масса дел, которые требовалось закончить до отъезда. К тому же она и без того была на него зла. Финн так и не сказал ей правды о своих затруднениях с издательством, а если верить Марку, то положение дел Финна просто катастрофическое. Он продолжал работать над книгой, но Хоуп и в голову не приходило, что он непоправимо отстал от графика и не сдал ни одной из двух книг. Финн ничего ей не говорил и держался крайне беспечно. Ей было невыносимо сознавать, что он ей лжет, но она не хотела в очередной раз выяснять отношения. Она не вникала в его профессиональные дела, для нее важным было, чтобы он был честен с ней, а пока, увы, наблюдалось обратное. — Хочу, чтобы ты отменила поездку! — потребовал Финн и опрокинул ее на кровать. Хоуп невольно рассмеялась. Порой он был совсем как ребенок, эдакий большой, красивый мальчик, но он врал своей «мамочке», и это была отнюдь не детская невинная ложь, причем раз от раза ком лжи становился все больше. Хоуп была уверена, что Финн врет, не желая признаваться в своих неудачах. Между ними никогда не было соперничества. Оба сделали успешную карьеру, хотя и в разных областях, и по праву считались звездами первой величины. Но если издательство разорвало с Финном контракт и собирается обращаться в суд, это ставит под угрозу его престиж, а у Хоуп карьера на подъеме и развивается стабильно. Чем не болезненный удар по мужскому самолюбию?

– Отменить поездку я не могу, — возразила Хоуп. — У меня есть определенные обязательства, тебе ли не знать?!